Мечты о полете - Келли Сент-Клэр

может стоять самостоятельно, а затем веду его в зал.

Люди всеми силами избегают меня. Я не чувствовала такого с тех пор, как я в последний раз проходила через одну из деревень на Осолисе. Но люди снова обращаются со мной так, будто у меня какая-то болезнь, которую они могут подхватить. Никто не бьёт Короля и не выходит сухим из воды. На этот раз я заслужила это.

Дозорные направляют нас к помосту для тронов и расстилают наши меха в одном из углов. Я смотрю на Оландона и вижу, что он потеет от усилия удержаться в вертикальном положении. Гордость — понятная вещь. Она имеет своё место, если только ты можешь видеть сквозь неё. Я уже собираюсь помочь ему лечь, когда кто-то проносится мимо меня. Ашон опускает моего брата, не обращая внимания на протестующие руки Оландона, а затем встаёт и поворачивается ко мне лицом.

Он бросает взгляд вокруг себя и смотрит на моего брата, который, похоже, потерял сознание. Затем он опускается передо мной на колени и берёт мою руку в свою.

— Я невероятно сожалею, — шепчет он. — Обо всём. Я думал, это ты убила моего брата, — его хватка граничит с болью. — Но ты спасла меня. После всего, что я сделал, ты спасла меня. Я не заслуживаю этого, — говорит он в порыве волнения.

— Я прощаю тебя, — говорю я и сжимаю его пальцы прежде, чем попытаться освободиться.

— Нет, ты не понимаешь, — говорит он. — Моё горе ослепило меня. Он был моим лучшим другом, и моё единственное оправдание в том, что я просто не мог вынести этого. Я заплатил мужчинам…

Я закрываю его рот рукой, возможно, слишком решительно.

— Я знаю, что ты сделал, — я смотрю на него, пока его глаза не расширяются, и я вижу, что он понимает. — И я прощаю тебя. Мы все совершаем ошибки, и хотя твоя ошибка была больше, чем у большинства, кажется, ты усвоил свой урок.

Он садится на край помоста.

— Ты более милосердна, чем был бы я, — наконец говорит он. — Как давно ты знаешь?

Я пожимаю плечами.

— Кедрик всегда говорил, что думал, что мы подружимся. Мне нравится чтить его память, когда я могу. Но к тому же я провела достаточно времени с молодыми людьми, — я опускаю взгляд на своего брата, — чтобы распознать, когда человек сбился с пути. И я предполагаю, что ничто из того, что я сейчас скажу, не заставит тебя чувствовать себя так же плохо, как ты уже чувствуешь.

Я игнорирую его второй вопрос. Ашон быстро моргает. Слёзы. Он снова моргает от слёз. Похоже, это тема всего вечера.

— Есть одна вещь, о которой я бы попросила, — быстро добавляю я, стремясь закончить и оставить его зализывать раны.

Я тщательно подбираю слова.

— Водиться с бандитами или даже нанимать их — скользкий путь. Мне нужно, чтобы ты пообещал мне, что немедленно сойдёшь с этого скользкого пути, и что ты больше никогда никого не будешь избивать.

Я смотрю на Ашона в поисках ожидаемого обещания, но он смотрит через мое плечо, и на его лице отражается ужас.

— Что ты сейчас сказала? — вкрадчивый, опасный голос раздаётся позади меня.

Я бросаю взгляд на Ашона. Как много Джован подслушал? Я открываю рот, чтобы заговорить, но Ашон опережает меня.

— Я нанял бандитов, чтобы они избили Татуму, когда мы были в Третьем Секторе, — признаётся он.

Я поворачиваюсь, чтобы оценить, насколько серьёзными будут последствия. Всё плохо. Джован дрожит от подавляемой ярости. На его челюсти синяк от моего удара. Я встаю перед его братом.

Ашон продолжает рассказ через мою голову.

— Затем я нанял других бандитов, чтобы заставить замолчать первых бандитов. Но я не знал, что им вырежут языки, — говорит он.

Я смотрю на него и вижу искреннее раскаяние в его глазах. Как, по его мнению, бандиты заставят их замолчать? Мой взгляд мечется между двумя мужчинами. Один свирепый, другой в отчаянии. Всё быстро летит под откос.

Я делаю шаг к Джовану с поднятыми руками, на время отбросив затаённую на него злость.

— Ашон совершил ошибку, — начинаю я.

— Ошибку? — шипит он. — Он сломал тебе рёбра, непрерывно пинал в спину. Нанёс тебе столько ударов по лицу, что удивительно, как ты не умерла.

— Это сделал не он, — слабо говорю я.

— С таким же успехом он мог бы это сделать. Я поклялся привлечь свинью, которая это сделала, к ответственности! — кричит он, теряя контроль над собой.

Зал затихает. Я смотрю, как он пытается вернуть самообладание. Я никогда не видела его в такой ярости. Он делает подобие бесстрастного лица и смотрит вокруг себя, пока суета не возобновляется.

— Ашон твой брат. Единственный, который остался, — тихо говорю я.

— И всё же он не поступает в соответствии с человеческой моралью. Он считает себя неуязвимым для моих законов.

— Я приму своё наказание, каким бы оно ни было, — тихо говорит Ашон.

Джован мгновенно сокращает дистанцию, выражение его лица дикое.

— Джован, стой! — кричу я.

Он обращает свой яростный взгляд на меня. Я стою на месте.

— Почему ты защищаешь его? — спрашивает он. — Разве ты не видишь, насколько это извращенно? Или твоя мать била тебя так сильно, что тебе понравилось, когда из тебя выбивают дерьмо?

Я резко вдыхаю от его слов и отшатываюсь назад, как будто он ударил меня. Я оглядываюсь на Ашона, который смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Он слышал. Теперь он тоже знает.

— Ашон, может быть, и навредил мне физически, но своими словами ты ранил меня сильнее, — говорю я. — Всё-таки ты заслужил этот удар.

Его лицо утрачивает цвет.

— Мне жаль. Я просто…

Я отворачиваюсь от него, от них обоих, и направляюсь в зал заседаний рядом с Тронным помостом. Я тихо закрываю за собой дверь и заливаюсь слезами.

Я возвращаюсь, когда все уже спят, и бужу брата, чтобы покормить его, а затем ложусь спать спиной к Тронному помосту.

В течение ночи я просыпаюсь ещё три раза, чтобы покормить Оландона. Грета, которая расположилась рядом, каждый раз помогает мне усадить его.

На следующее утро меня будит суета и шум движущихся людей. Я не хочу ничего, кроме как раствориться в воздухе и продолжать спать. Я чувствую себя выжатой после вчерашней эмоциональной перегрузки. Я уже чувствую, что это будет один из тех дней, когда мне кажется, что я всех подвела. В первую очередь Кедрика.

Прислуга замка расставляет столы с едой. Я проверяю свою вуаль и заплетаю под ней волосы. Я оставляю брата спать