Эхо чужих грехов - Марта Таро

– Я – его сын, – объявил Николай и спросил: – Что будет, если не сделать операции?

– Он умрёт, не приходя в сознание. Может, это случится через минуту, а может, и через несколько дней. Операция хотя бы даст надежду.

– Хорошо, я согласен. Что подписать?

– Нужно перевезти пострадавшего в больницу, пока я буду готовить его к операции, вы подпишете бумаги.

Из медицинской кареты принесли носилки. Черкасские положили на них князя Василия.

– Доктор, мы с братом поедем за вами. Дворецкий знает, куда ехать, он покажет дорогу, – объявил Алексей, проследив, чтобы носилки установили в карете.

Доктор кивнул в знак согласия, захлопнул дверцу, и карета тронулась.

Алексей вернулся к жене. Катя побледнела до синевы и вновь задрожала. В её глазах плескался ужас. Конечно, жену нельзя было оставлять в таком состоянии, но не брать же её с собой. Алексей мягко сказал:

– Дорогая, пожалуйста, подожди нашего возвращения в моей комнате. Или ты хочешь лечь?

– Нет, я пойду к тебе… – откликнулась Катя.

Она повернулась и медленно зашагала по ступеням. Алексей с сомнением посмотрел ей вслед, но оставить Ника одного тоже не мог. Приходилось выбирать из двух зол меньшее.

Кучер подогнал коляску, и через десять минут Черкасские прибыли в больницу. Носилки уже занесли в операционную. Молодой помощник доктора подал родственникам больного лист с текстом разрешения на операцию. Николай подписал бумагу, поставил число и, глядя на дату, вдруг вспомнил, что сегодня – день рождения бабушки. В этом была какая-то мистика. Неужели Анастасия Илларионовна сама вершила правосудие? Николай с ужасом понял, что его отец не выживет.

Два часа просидели Черкасские в приёмной до окончания операции, наконец появившийся доктор сообщил, что всё прошло успешно, и сейчас можно ехать домой.

Дом встретил кузенов тишиной: слуги давно спали. Алексей захватил в буфете графин с бренди и бокалы, а потом повёл Николая в свою комнату. Катя сидела у окна.

– Операция прошла успешно, – успокоил жену Алексей. Он обнял Катю и предложил: – Нам всем нужно выпить.

Разлив бренди по бокалам, протянул один Кате, другой – Николаю, третий пригубил сам.

– Ник, я хочу, чтобы ты знал: в моём отношении к тебе и твоему брату ничего не изменилось, ты – мой любимый кузен, и так будет всегда, – твёрдо сказал Алексей. Он надеялся приободрить бледного и измученного Николая, ведь на того было страшно смотреть. – Дядя, скорее всего, сошёл с ума, он не осознавал всего ужаса того, что творил.

Отчаяние вырвало у Николая тихий стон. Глазами затравленного зверя посмотрел он на Алексея и тихо сказал:

– Ты не понимаешь – ведь если отец безумен, значит, безумцами можем оказаться и я, и брат. Нам нельзя жениться и заводить детей. – На последней фразе голос кузена треснул: – Простите, мне нужно побыть одному. Встретимся завтра.

Николай поклонился и вышел за дверь.

– Какой ужас! – воскликнула Катя и, вспомнив сцену в гостиной, всхлипнула: – Ты мог погибнуть!

Плечи её затряслись от рыданий. Алексей бросился к жене, обнял.

– Не плачь, моя радость, всё уже позади! Дядя никому больше не причинит зла, – обещал Черкасский, нежно поглаживая затылок Кати и целуя её заплаканные глаза. Слезинки, катившиеся по её щекам, сделали губы Алексея солёными. Волна нежности затопила сердце, вырвав признание: – Ты даже не представляешь, как я люблю тебя. Пожалуйста, пообещай, что больше не уедешь.

– Я обещаю, – всхлипнула Катя и… улыбнулась.

– Счастье моё!

Черкасский поцеловал жену, её губы раскрылись, и, (о чудо!) тёплый язычок нежно провёл по губе Алексея. Страсть вскипела в его жилах, руки жадно заскользили по шёлку Катиного платья.

– Ты даже не понимаешь, как хороша, – словно в бреду, повторял Алексей между поцелуями, – я не могу тобою насытиться…

Страсть зажгла и Катину кровь. Сегодня, перед лицом смерти, её сердце сделало выбор. Она хотела быть с мужем. Полностью, до конца. И стало совсем не важно, что там случилось меж ними раньше.

Алексей вгляделся в глаза жены, в них, как в зеркале, отражалось его нетерпение. Катя обвила его шею руками и, поднявшись на цыпочки, поцеловала. Он её понял, но всё-таки спросил:

– Ты уверена?

– Да, – просто ответила Катя и, протянув руки за спину, стала расстегивать платье.

– Позволь мне побыть твоей горничной!

Алексей встал за спиной жены и принялся расстегивать мелкие пуговки, целуя каждый островок появляющейся из-под золотистого атласа кожи. Когда платье соскользнуло на пол, Катина спина уже горела от поцелуев. Быстро расшнуровав корсет и спустив с плеч жены батистовую сорочку, Черкасский замер. Его Катя оказалась совершенством: точёные плечи, чуткая прямая спина и бедра, как амфора, сходившиеся к тонкой талии, но Алексей не мог оторвать взгляд от высокой груди с розовыми виноградинами острых сосков.

Страсть разрывала сердце в клочья, но Алексей так и не решился сделать последний шаг, ведь между ним и Катей стоял кошмар их единственной ночи. Никогда больше жена не должна вспомнить об этом насилии. Алексей опустился на колени и стал целовать Катины ноги, сначала пальчики, потом тонкие щиколотки, затем всё выше и выше. Проведя языком по круглой ягодице, Черкасский понял, что его выдержке приходит конец. Он взглянул на жену. Её кожа сияла, как окроплённая росой майская роза, Катя часто дышала, ноги её подгибались, и она стояла лишь потому, что Алексей держал её.

– Пойдём в постель, милая, – попросил он и, подхватив жену на руки, опустил на простыни. Сбросив свою одежду, лёг рядом. Катя сама поцеловала его. Алексей отвечал ей с неменьшей страстью. Каким же наслаждением было касаться атласной кожи, какой сладкой она была на вкус…

Губы мужа – твёрдые и тёплые – скользили по Катиному телу, зажигая его огнём. Ласка становилась всё острее и интимнее, а потом они наконец-то стали одним целым. Блаженство росло, заполняя собой всё вокруг, пока не разлетелось искрами миллионов звёзд. Катя закричала, следом застонал Алексей. Нежные волны истомы расходились по их влажным телам, завершая эту невероятную близость чудесным ярким аккордом.

– Ты – совершенство, – признался Алексей.

Он перекатился на бок и прижался к плечу Кати.

– Мы никогда больше не расстанемся. – Черкасский вгляделся в глаза жены и вновь коснулся её губ.

Поцелуй всё длился, бесконечный, как сама любовь… Алексей очнулся первым, он отпустил Катю и предложил:

– Попробуй заснуть, а я буду оберегать твой сон.

Катю уговаривать не пришлось, её глаза закрылись, и через мгновение она заснула, а Алексей долго лежал, глядя на каштановую головку у своего плеча. Причёска жены рассыпалась, и он осторожно, чтобы не разбудить, выбирал шпильки из тяжёлых волос.