Песнь копья - Илья Крымов

Верховная мать села, запустила пальцы в отросшие волосы, стала массировать кожу. Она не боялась. Другая ужаснулась бы, но не та, кто жил ради святой борьбы. Тяготили только сомнения и думы об истинном и ложном.

То, первое сновидение на корабле, перетекло в явь, что стоило каашу жизни. Во втором был только Маргу, и Самшит верила, что орк пришёл извне, пришёл сам, по-настоящему. Она не знала, но именно верила. Тысячи лет эти твари внушали ужас морякам, повелители штормов и морских чудовищ, но жрецы Элрога всегда знали, что отродья глубин грозят прежде всего душам и умам. Клуату любит долго пытать мореплавателей, прежде чем поглотить их: штилем, жаждой, шёпотом во снах. Порой случалось, что таких бедолаг спасали на грани жизни и смерти, но все они были уже совершенно безумными и жаждали только избавления.

— Не нужна мне твоя помощь, тварь. Только осквернять и разлагать способны такие как ты. Элрог направит.

— Госпожа? — За дверью нёс вахту Р’ухул. — Вы не спите?

— Да.

— Эльфы сказали, что мы преодолели путь.

— Правда?

— Скоро опустимся на берег великого озера. Они велели передать, что может немного потрясти.

Самшит поднялась и отодвинула волок, чтобы взглянуть наружу сквозь толстое стекло, однако ничего не вышло. Вагон летел над облачным морем, которое закат окрасил в багрянец. Стоило немного подождать, пока облака не окажутся наверху, и вот уже раскинулся более тёмный, нижний мир, где жрица увидела… море? Ей не верилось, что озеро могло оказаться настолько огромным, настолько бескрайним. Водная гладь длилась до горизонта и всё это было пресным! Какое великое богатство!

Над берегом Алукки нависало нечто громадное, чёрное, опиравшееся на колоссальные колонны. Начало Моста. Когда-то, ещё при древнем волшебнике Джассаре над озером стоял четырёхсторонний мост, столь громадный, что содержал на своих пролётах великий город-крепость — Мост. Но когда Восьмая эпоха Валемара закончилась, Сарос Драконогласый осадил его, сокрушил и низверг обломки на самое дно вместе с засевшими внутри магами. На берегах остались только четыре начала по числу сторон света. Но даже эти древние руины были столь огромны, что воображение отказывалось представлять размеры всего Моста.

Вагон быстро снизился, вид сокрыли деревья; эльфы выбрали для посадки часть берега значительно западнее руин. Наконец почувствовался долгожданный толчок, — днище вагона коснулось земли.

В коридоре зазвучал голос Кельвина Сирли:

— Сначала выходим мы! Как-только убедимся, что всё спокойно, дадим знать!

Самшит рвалась наружу как птица из опостылевшей клетки, но ей пришлось заставить себя проявить сдержанность.

Наёмники Безумной Галантереи вышли в сумеречный бор вооружённые, долго обходили вагон, осматривались, прислушивались, пока, наконец, не позвали наружу своих подопечных. Огненные Змейки с луками и копьями переняли их караул, грозными башнями возвышались Пламерожденные. Самшит, выступившая на рыжую хвою, с жадностью вдохнула свежий воздух, ощутила его касание на лице. Её грудь распирало от чувства свободы, радость едва ли не окрыляла.

Эльфы тоже вышли на вечернюю свежесть чтобы перевести дух. Гелантэ сразу раскурила кисэру и стала пристально смотреть на Кельвина. Одноглазый наёмник притворялся, будто не замечал, но через время всё же улыбнулся нелюдям:

— Эх, ребятки, вы прекрасно сделали своё дело! Как только смогу, сообщу старшим офицерам об этом. Всем бы так уметь! Ну, что ж, счастливого вам обратного пути!

Чародей принялся что-то быстро шептать сестре на ухо, но та отмахнулась от него. Выдохнув струйку дыма, Гелантэ голосом холодным и ядовитым спросила:

— И это всё? Больше ничего не хочешь сказать?

— Я и этого не хотел говорить, язви ваши души, — продолжал улыбаться Кельвин, — думал сами уберётесь, но вы всё стояли, всё глядели, аж неудобно стало. Пошли, пошли вон, не до вас больше.

— Vavelaarga[40]! — рявкнул вдруг чародей и подался вперёд.

— Не лезь, — отрезала женщина-эльф. — Кельвин, грязный ты сын собаки, ему уже десять, он спрашивает, кто его отец!

«Специально говорит на шихмери, — подумал галантерейщик, — чтобы все понимали».

— Я повторю то, что говорил прежде, Гелантэ: мне неинтересно. Этот хомансдальф мне не сын, я отрёкся от него. Не желаю видеть, знать, слышать о нём, ни сейчас, ни на смертном одре. Не хочу. Он твой, делай с ним что хочешь, но меня не вмешивай.

— Бесчувственный скот. — На фиолетовых очах Гелантэ блеснули слёзы.

— И горд этим, — ответил человек.

Всеми силами Кельвин старался удержать на лице видимость покоя, не дать голосу возвыситься, не упустить ровное дыхание, не сжать кулаки, не окаменеть. Внутри же у него кипел океан гнева, кишки накручивались на валы ненависти, стала раскалываться голова.

— Ты за это ответишь, животное! — прорычал Рион, вскидывая руку с жезлом.

Оружие Змеек обратилось против нелюдей, заполыхали кристаллы Пламерожденных, в руке орка появился гарпун, но до кровопролития так и не дошло, — Гелантэ резко ударила брата локтем в грудь, и чародей с хрипом упал. Он свернулся калачиком подле её ног и страдал теперь от мучительной боли.

— Сказано было не лезть!

С неожиданной силой она переместила его внутрь вагона, забросила туда жезл и встала на подножку.

— Тебе ни к чему любовь женщины, любовь ребёнка, хорошо, Кельвин, раз так, я больше никогда не стану пытаться. — С видом неописуемого презрения Гелантэ сплюнула на землю и посмотрела пристально, её глаза засветились. — Проклинаю тебя: отныне никогда не познаешь любви ни женщины, ни ребёнка; до самой смерти будешь один, и дадут боги, муки твои продлятся недолго!

Дверь вагона закрылась и почти сразу он поднялся в небо, торгасты понеслись на юг.

Кельвин Сирли привык смеяться в лицо гибели, привык смотреть на неё прямо, но в ту минуту никакие силы мира не заставили бы его посмотреть на Самшит. Гелантэ убралась прочь, но осталась стоять между ними, столь же незаметная, сколь и непреодолимая. И думая, что сейчас прекрасная южанка наверняка бросала на него презрительные взгляды, наёмник желал провалиться сквозь землю. Это было невыносимо!

— Путь продолжим водой, — сообщил Кельвин. — На лодках контрабандистов. Их логово тут неподалёку, ждут-дожидаются. Скоро вернусь.

Он немедленно ушёл, стремясь пропасть из виду, однако вскоре понял, что белый орк следовал за ним.

— Что ты… по крайней мере один должен сейчас быть при них. Я растолкаю Стево и его ребят, выйдем на озёрный простор сегодня же, а ты… держись близко к женщинам, но не очень. Они всё ещё тяжело тебя переносят.

Пальцы Маргу зашевелились, растягивая перепонки, — он прибег к тайному языку жестов, который использовался внутри Безумной Галантереи: