Если небо молчит - Дмитрий Герасимов

В два часа истекает срок ультиматума, предъявленного ему сволочной Светкой, а в том, что эта безмозглая стерва способна на решительные и не всегда адекватные поступки, он нисколько не сомневается. Принести ей на блюдечке запрашиваемую сумму невозможно! И дело не только в том, что таких денег у него попросту нет, а еще и в том, что уступить вымогателю – значит проиграть. Кроме того, аппетит приходит во время еды, и нет гарантии, что, получив желаемое сегодня, завтра шантажист не потребует вдвое больше. Злодей поймет, что на правильном пути: его жертва боится разоблачения. Вряд ли Анна Ильинична думает точно так же, и как говорится – слава богу! Но ему самому не пристало идти на поводу у подлой шантажистки.

Остаются два варианта: броситься в контратаку – ударить по слабым местам, запугать, пригрозить – или выиграть время.

К великому сожалению, у Светки нет слабых мест. Точнее, у нее все места слабые, в особенности – голова, но они практически неуязвимы для ответных мер. Наносить тяжелый удар некуда – безмозглой, нищей студентке нечего терять, некого бояться, не о чем беспокоиться. На блеф она не купится. Позвонить и пообещать, что завтра ее выгонят из института и лишат койки в общежитии – равносильно тому, что сказать: «Ах, ты сволочь поганая, змея подколодная!» Она рассмеется в ответ и только мстительнее станет.

Поэтому единственный выход – выиграть время. В книжке «Статистика подлости» какого-то британского ученого он прочитал однажды, что в девяти случаях из десяти шантаж со временем теряет свою актуальность. Максиму нужен месяц, от силы – полтора. За этот срок он переиграет Светку. Возможно, она и сама остынет. А может статься, и настоящего убийцу найдут!

Сегодня пошловатая шутка Паука навела его на интересную мысль.

Поколебавшись, он набрал знакомый номер.

– Ух ты! – удивилась «пещера неожиданностей». – Позвонил все-таки! За полчаса до истечения срока.

Значит, она помнит о своей угрозе. Значит, все эти дни смотрела на часы. Стерва!

– Какого срока? – невинно поинтересовался Максим. – Здравствуй, Светик.

– Ты приготовил деньги?

– Ах, ты все про это! – беззаботно отозвался он. – Все злишься, глупышка?

– Я спрашиваю, – в голосе девушки появились раздражительные нотки, – ты нашел необходимую сумму?

– Необходимую для чего?

– Меня бесит, когда ты включаешь дурака! – Светка перешла на крик. – Сумму, необходимую для того, чтобы я не сообщала о тебе в милицию!

– Ты вправе сообщать обо мне туда, куда сочтешь нужным. – Максим изо всех сил крепился, чтобы не наговорить гадостей. – А звоню я совсем по другому поводу.

– Плевать на твои поводы! Мне нужны деньги!

– Мне тоже нужны, – рассмеялся он (ох, каких усилий это стоило!). – Только не делай вид, что ты почти год встречалась со мной из-за денег, которых у меня нет.

– Тебя не касается! – отрезала Светка, но как ему показалось, уже менее агрессивно.

– Я попал в аварию, – сообщил Максим. – И два дня лежал в больнице.

– Так тебе и надо!

– Я не верю, что ты жестокая. – Он постарался, чтобы его голос звучал укоризненно, но мягко. – Я знаю тебя совсем другой.

– Я тоже знала тебя другим, – парировала девушка.

– Сейчас я скажу тебе одну важную вещь, а ты, если захочешь, рассмеешься и повесишь трубку, договорились?

– Говори свою вещь, – секунду поколебавшись, разрешила Светка.

– Понимаешь, – Танкован огляделся по сторонам, словно его могли подслушать в застекленной кабинке, – когда ты находишься на волоске от смерти, когда жизнь, все-таки одержавшая верх, заставляет взглянуть по-новому на все, что тебя окружает… Когда явственно понимаешь, что растратил годы на ложь и подлость… Вот тогда уже не хочется врать, тогда признаешься себе в самом сокровенном и самом главном и стыдишься того, что вовремя это не осознал, что пытался выглядеть в глазах дорогих и близких людей эпикурейцем, донжуаном, циником и мерзавцем! – Он выдержал почти театральную паузу. – Света, если ты нагрубишь мне сейчас, плюнешь, бросишь трубку – то будешь, конечно, вправе так поступить. Но я все равно скажу тебе то, что хотел сказать с той минуты, как очнулся после аварии, а по большому счету с той минуты, как впервые узнал тебя… Ты – самый дорогой, самый лучший, самый чистый, самый светлый для меня человек! Я люблю тебя! Люблю…

Трубка молчала.

– Никто и никогда, кроме тебя, – продолжал Максим, окрыленный этим молчанием, – не мог разбудить во мне такие чувства, такую силу, такую нежность! С тобой я стал другим – я вдруг понял, что умею любить. Дороже этого чувства нет ничего на свете. Любовь – самое главное в жизни…

– Ты гад, Танкован, – всхлипнула Светка. – Ты…

– А теперь положи трубку, – перебил тот. – Подумай над тем, что я тебе сказал, и если вдруг почувствуешь, что мои слова нашли отклик в твоем сердце, – приезжай через полтора часа к Грибоедовскому загсу.

– Куда?!

– Я буду ждать тебя. – Максим едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. – Даже если ты не придешь, я все равно буду ждать. Буду стоять у входа с подарком, с цветами и… ждать. – Он театрально вздохнул, как если бы дочитал вслух историю с печальным концом, и неожиданно добавил игривым тоном: – Паспорт не забудь!

Резонно рассудив, что на работе до завтрашнего полудня ему делать нечего, Танкован выключил компьютер, подхватил на плечо игрушечного тезку и, подмигнув через стекло неутомимой труженице Соне Банштык, прокричал:

– Я проверил! Лиснянская обожает головоломки! Того, кто их подкидывает, ждет повышение! – И вышел вон.

На улице бушевала листва, звонко переругивались трамваи, рычали задыхающиеся грузовики. Уходящее лето щедро сыпало золотые монеты на тротуары, крыши домов и пыльные стекла деловито шуршащих по мостовой авто. Возле входа в метро пахло чебуреками, сладкими духами и типографской краской. У пивного ларька толпились мятые мужички.

Денек выдался солнечным и теплым.

Примерно так же по-летнему светло и легко было на душе у Максима. Три проблемы, три задачи решены с математической точностью, три совершенно разные по характеру, возрасту и социальному статусу женщины лежат на лопатках, одураченные и побежденные. Мало того, все три победы, словно цыганки, сулят ему восхитительные перспективы в быту, в карьере и в любви.

Единственная проблема под названием «Корж» пока еще не решена, но кажется, Максим знает, с чего начать. И опять, в очередной раз, ему поможет женщина. Подлый и тупой сыроярский мент думает, что неуязвим, что на него нет управы, и ой как ошибается! Корж получит второй удар с той же стороны, с какой получил в свое время первый.

Танкован купил в ларьке скромный букет цветов и юркнул в метро.

Девушки улыбались ему, когда он, устроившись в вагоне, ехал, фамильярно обняв игрушечного двойника с эспаньолкой и в черной футболке с надписью «Maxim». Танкован улыбался им в ответ. Он улыбался всему миру, как победитель, как человек, который знает, чего хочет в жизни, и добивается всего своим умом, своим обаянием и несомненным упорством.