300 спартанцев. Битва при Фермопилах - Виктор Поротников

«Бессмертные» были облачены в длинные пестрые хитоны с рукавами, покрытыми множеством металлических чешуек. Головы этих отборных воинов были покрыты войлочными шапками с плоским верхом. У многих поверх шапок были намотаны пестрые башлыки. Вооружение «бессмертных» состояло из коротких копий, луков и длинных кинжалов. Они также имели легкие плетеные щиты.

Эллины ждали варваров, построившись двумя фалангами на широком пространстве перед фокейской стеной. Впереди стояли спартанцы и феспийцы.

«Бессмертные» устремились на греков с громким боевым кличем, который отозвался дальним эхом в горах. Сделав залп из луков, персы попытались с ходу опрокинуть передовую греческую фалангу. Эллины сразу же подались назад. Однако торжество «бессмертных» было недолгим. Уже настигая отступающих греков, персы неожиданно наткнулись на непробиваемую стену из щитов и копий. Эллинские гоплиты, прекратив бегство, сами напали на персов, передние ряды которых полегли, как трава под косой.

«Бессмертные» напирали всей массой, стремясь показать Ксерксу, что их доблесть и воинская выучка выше, чем у греков. К тому же численно «бессмертные» намного превосходили войско Леонида. Но чем яростнее нападали «бессмертные», тем больше их погибало в толчее и неразберихе, поскольку, наступая плотным строем, персы только мешали друг другу.

В первые же минуты сражения был убит родной брат Ксеркса Аброком, который числился хилиархом в отряде «бессмертных». У него под началом находилась тысяча воинов.

Когда тело Аброкома положили к ногам Ксеркса, то царь царей в бешенстве сорвал с себя тиару и швырнул ее на землю.

— Что происходит? Кто мне объяснит, что здесь творится?! — кричал Ксеркс, бросаясь то к Мардонию, то к Отане, своему тестю. — Почему мои лучшие воины гибнут, как бараны на бойне, и ни на шаг не могут продвинуться вперед?

Мардоний и Отана подавленно молчали, стараясь не встречаться взглядом с разгневанным Ксерксом.

Кто-то из приближенных сообщил, что «бессмертные» отступают.

Вскоре Ксеркс увидел Гидарна в забрызганных кровью одеждах.

— Позор тебе, Гидарн! — воскликнул Ксеркс. — Ты не оправдал моего доверия. Не смог одолеть горстку безумцев!

— Повелитель! — На лице у Гидарна не дрогнул ни один мускул. — Я велел «бессмертным» отступить лишь для того, чтобы вынести с поля битвы наших убитых и раненых. Через час я вновь поведу «бессмертных» в сражение.

И тут из свиты царя царей выступил другой брат Ксеркса, Гиперанф.

— Царь, — сказал он, — доверь мне начальство над «бессмертными». Я хочу отомстить эллинам за смерть Аброкома. Я знаю, как надо действовать. Вот увидишь, я сумею разбить отряд Леонида.

Ксеркс, любивший Гиперанфа всем сердцем, обнял его и произнес:

— Иди, брат мой. И побеждай!

Гидарн отошел в сторону, не скрывая досады на лице.

Гиперанф повел «бессмертных» в сражение, разделив их на отряды. Он запретил персам преследовать греков, изображающих бегство, повелев вместо этого забрасывать их стрелами и дротиками. Эта тактика сразу же принесла свои плоды. Среди эллинов появилось гораздо больше убитых и раненых. Однако отряд Леонида продолжал стоять неколебимо, перегородив проход между морем и горами.

Все атаки «бессмертных» были подобны морским волнам, разбивающимся о прибрежные скалы. Во время одной из таких атак нашел свою смерть от греческого копья храбрый Гиперанф. «Бессмертные» опять отступили, унося своих убитых и раненых.

Ксеркс не смог удержаться от слез, увидев бездыханное тело любимого брата.

Царь снова послал «бессмертных» в битву, доверив начальство над ними Мардонию. Сражаясь в передовых рядах, Мардоний очень скоро был ранен и вынесен из сечи на щите. «Бессмертные» отступили в третий раз.

Солнце скрылось за горными вершинами. Фиолетовые сумерки заполнили узкую приморскую долину; на оливковые рощи и прибрежные топи легла тень от высоких Каллидромских гор, которые мрачно темнели на фоне лазоревых небес, подсвеченных бледным сиянием взошедшей луны.

* * *

Кармина, любимая наложница Ксеркса, никогда еще не видела своего повелителя в таком подавленном состоянии. Ксеркс жаловался ей, сетуя на то, что боги отвернулись от него.

— Видимо, злобные демоны здешних неприветливых гор вселились в воинов Леонида, наделив их нечеловеческой силой, — молвил Ксеркс, расхаживая по своему просторному шатру, в котором от множества зажженных светильников было светло как днем. — А может, это Ангро-Манью мстит мне за то, что я преследовал людей, отступивших от истинного учения Заратуштры, и разрушал их святилища в Мидии и Бактрии.

— Мой царь, — промолвила Кармина, сидя на широкой мягкой софе, — там, где бессильны копья и стрелы, должна вступить в дело иная сила, которой обладают жрецы-заклинатели. Пусть маги призовут добрых богов-язата, пусть принесут им щедрые жертвы, и тогда наверняка эллины ослабнут телом и духом.

— Верные слова! — встрепенулся Ксеркс. — На рассвете я призову магов и велю им зажечь священные огни вокруг моего шатра. Я принесу жертвы земле и воде, а также светлому богу Митре. Сначала наши добрые боги должны одолеть здешних злобных богов, повергнуть их в прах! Когда Ахурамазда рассеет своими стрелами злобных демонов-даэва, тогда мое войско вновь станет непобедимым. Ты права, Кармина.

Ксеркс подсел к любимой наложнице и обнял ее.

— Мой повелитель, тебе нужно лечь и поспать, — с нежностью в голосе проговорила Кармина.

— Не могу, — простонал Ксеркс. — Стоит мне закрыть глаза, как передо мной возникают окровавленные тела моих братьев. О Аброком! О Гиперанф!..

Из глаз Ксеркса опять потекли слезы.

В это время в шатре Отаны проходил военный совет. Предводители персидского войска обсуждали, что можно противопоставить тактике греков, если и завтра персидский флот не появится в Малийском заливе.

Двоюродный брат Ксеркса Артафрен предложил бросить в сражение отряды из самых воинственных азиатских племен, прежде всего саков и кадусиев. Кто-то из военачальников высказался за то, что лучше всего двинуть против эллинов горные племена, привыкшие воевать в теснинах. Кто-то заявил, что нужно выставить впереди ионийцев, эолийцев и карийцев, которые вооружением и тактикой боя почти не отличаются от европейских эллинов.

В конце совещания выступил Отана, который сказал, что властью, данной ему Ксерксом, он принимает следующее решение. С утра греков в Фермопилах атакуют саки и кадусии. Затем, если войско Леонида выстоит против них, в битву вступят горные племена. Если и после этого отряд Леонида будет неколебим, то в дело вступят ионяне, карийцы и эолийцы.

— За голову Леонида будет объявлена большая награда, — добавил Отана. — Также будет объявлено щедрое вознаграждение за каждого убитого спартанца.

…Стояло чудесное летнее утро. В безветрии ощущалась прохлада только-только рассеявшейся туманной дымки.