Я узнаю тебя по глазам - Анна Ковалева

— Почему? — Софи хмурится так, что брови забавно сходятся у переносицы. — Он тебя обидел? Вот, я так и знала, что он гад.

— Не сейчас, Соф. Не могу об этом говорить. Может, позже. — нервно щелкаю пальцами, стараясь вернуть спокойствие.

— Как скажешь, Элли, — Лия шлет воздушный поцелуй. — Ты только не расстраивайся. Плюнь, разотри и забудь. Найдешь себе принца получше.

— Но если захочешь отомстить, мы к твоим услугам. — Софи так кровожадно улыбается, что меня разбирает нервный смех. Да уж, фантазия у подруги богатая. Кое-кому бы точно не поздоровилось. Но я не хочу идти по такому пути. Поэтому быстро перевожу разговор на другую тему, благодарная за то, что девчонки не стали на меня давить и выпытывать детали. Прощаемся мы с хорошим настроением, а я еще раз обещаю не пропадать.

Успела я поговорить и с Мишель. С облегчением услышала, что у нее все наладилось. Я толком не поняла как это вышло, но все зубоскалы прижали хвосты и прикусили языки. Некоторые даже извинялись. Хотя что толку с тех извинений. С отцом она тоже помирилась, хотя и не простила обиду. Потому и домой не вернулась, переехав на квартиру. А фальшивых подруг, которые отвернулись, когда Мишель нужна была поддержка, и вовсе послала в дальние дали. Поддавшись порыву, и ее пригласила на планирующиеся девичьи посиделки. Полностью уверена, что мы отлично проведем время.

Время — это такой сложный предмет. Вот оно вроде бы есть, а вот его уже нет. Чем то время неуловимо похоже на воду. Иногда оно тянется так невыносимо медленно, что каждая секунда кажется вечностью. Часы буквально превращаются в тягучие капли, медленно падающие в раковину из подтекающего крана. А иногда, словно потоки воды прорвавшие плотину, минуты и часы несутся с немыслимой скоростью. Причем такой, что не успеваешь осознавать какое сейчас число и день недели.

Как сейчас, например. Все так завертелось и закрутилось, что не оставалось даже секунды на передышку. Днем я онлайн посещала лекции, начала писать пару рефератов и курсовую. Материала нужно столько, что можно было закопаться по самые уши. Я даже поездила по местным библиотекам в поисках необходимых книг. Ну и не без помощи миссис Питерс получила читательский доступ в библиотеку биофака Стэнли. Выносить книги мне, конечно, не разрешали. Но отсканировать нужные страницы либо заниматься в читальном зале я могла хоть до посинения. Что я и делала.

А еще мы с бабулей добрались наконец до цветочных магазинов. Чего там только не было. Розы, тюльпаны, фиалки, орхидеи, пионы, гортензии, альстромерии, стрелиция, пассифлора, тилапия. Настоящий цветочный рай. Я с воодушевлением целую половину дня возилась с цветами, учась составлять композиции. Мне настолько понравилось, что к вящему удовольствию бабушки, я начала заглядывать в магазины почти каждый день. И даже работала с некоторыми покупателями. Сначала было странно, но привыкла я очень быстро. Если клиент адекватный, то общаться с ним, подбирая букет, одно удовольствие.

А еще, хорошенько поразмыслив, я согласилась на просьбу бабушки принять фамилию Леклерк. На отца я больше не злилась. Да, он во многом был не прав, но в итоге стал такой же жертвой, как и мама. При мысли о них сердце прямо заходилось в агонии. Так что, поборов сомнения, я все же подала заявление на смену фамилии и подтверждение родства. Поскольку подтверждающие документы на руках имелись, ну и связи фамилии Леклерк сыграли свою роль, то одобрение пришло буквально через пару дней. Так что к концу первой недели декабря мне уже выдадут новые документы.

Ну и следующим шагом стало мое официальное представление обществу. Знакомые, друзья семьи, сотрудники компании, когда-то полностью принадлежавшей дедушке. Видя, как я нервничаю, бабушка устраивала отдельные небольшие встречи, чтобы легче было влиться. Ходили несколько раз в театры и на концерты классической музыки, где тоже приходилось знакомиться и поддерживать разговор.

Мда. Столько внимания я ранее не получала за всю свою жизнь. И не скажу, что меня это радовало. По большей части, конечно, люди были настроены благожелательно, но ловила я на себе и отдельные ехидные взгляды, слышала странные перешептывания и сплетни. Ну еще бы им не быть. Спустя столько лет после гибели талантливого ученого, вдруг объявилась его дочь. Да еще и рожденная в результате давней скандальной связи.

А учитывая, что с легкой руки бабушки я скоро официально стану единственной наследницей имени и состояния, то уровень интереса ко мне был вполне понятен. Но хоть с расспросами насчет матери не лезли. Уж не знаю, как бабушка на это повлияла, но ко мне относились лишь как к дочери покойного профессора, умалчивая обо всем остальном. Хотя за закрытыми дверями, уверена, многие перетерли косточки.

Ради бабушки я старалась как могла, изображала улыбки, была вежливой, хотя все равно старалась лишний раз не светиться и слишком личных разговоров не заводить.

Постепенно подтянулись друзья и коллеги отца. Тут я позволила себе расслабиться немного больше, слушая неимоверное количество разных историй из жизни и воспоминания о Кристофе Леклерке. Профессор Клафлин, однокурсник и коллега папы, а ныне заведующий кафедрой органической химии даже пригласил меня на экскурсию по факультету. Ну и я, естественно, согласилась пойти. В сопровождении бабушки само собой.

Поразительно, но тут даже сохранили его кабинет. И поставили памятную табличку с портретом в главном холле корпуса. Я ходила по коридорам, заходила в аудитории, наконец села в кресло, за которым когда-то сидел отец и, прикрыв глаза, попыталась окунуться в атмосферу прошлого, представить, что здесь происходило много лет назад.

Из раздумий меня вывел громкий щелчок фотоаппарата. Резко вскинувшись, увидела, что меня фотографирует какой-то субтильный тип в очках.

— Что вы делаете? — сразу же напряглась.

— Простите, мисс. Это для нашей газеты. Следующий большой выпуск будет посвящен вашему отцу и ваше фото здорово дополнит историю. Ну и небольшое интервью хотелось бы взять, если позволите.

— Только если ты не против, — тут же вставил профессор Клафлин, заметив мою нервозность. Бабушка тоже активизировалась, попросив ушлого журналистишку не наглеть. В общем, чтобы побыстрее отделаться, я согласилась на парочку снимков, ответила на пару общих вопросов, но как только тема коснулась щекотливых деталей тут же свернула диалог. Пусть освещают научную жизнь отца, а не строчат желтуху, копаясь в грязном белье.

Напоследок мы с бабушкой заглянули на кафедру, где профессор Клафлин угостил нас очень вкусным кофе. В комнате в это время находился лишь один преподаватель, остальные разбрелись по парам. Это была женщина лет пятидесяти, высокая, подтянутая, ухоженная. Представилась она как Элеанора Стайн, и ныне была вторым человеком на кафедре после профессора, его прямым заместителем. Внешне вполне симпатичная женщина, даже более чем, но было в ней что-то такое странное, что становилось не по себе. Она улыбалась, но одними губами. Глаза же оставались холодными, как глыбы льда на крайнем севере.