Слово пацана. Криминальный Татарстан 1970–2010-х - Роберт Наилевич Гараев

связи с этим мне показались довольно интересной параллелью английские пираты. Потому что когда я читала про них, то меня поразило, что в Англии того времени, когда, конечно, были огромные расовые предрассудки, среди пиратов могли быть темнокожие, и они считались такими же участниками этого коллектива, как и все прочие. То есть особенности деятельности определяют и особенности внутригрупповых отношений. Идея братства гораздо более важна, чем идея каких-то этнических или расовых различий.

1981 г.р. Марат Т. (имя изменено)

Состоял в группировке в 1995–1999 годах

Бизнесмен

Нет, не было никаких [предрассудков]. Всегда показателями были личные качества: доблесть, умение постоять за себя. Расовых вопросов у нас не было, потому что не было других рас, а по национальным… У меня во дворе жили ребята-евреи. Был Дима Фриц – очень крутой чувак. У него фамилия Розенберг, он еврей, но Розенберг звучит как немецкая фамилия, и поэтому с детства его все звали Фриц. Для бабушки, пережившей холокост, это был полный пиздец, когда толпа подростков орала возле окон: «Фриц, выходи!» А так у нас и татары, и наполовину татары, и наполовину русские – кого только не было.

Фрагмент книги Максима Беляева «Бандитский Татарстан – 2»

Помимо «новотатарских», в 1980-е годы золото у ювелирного магазина «Яхонт» в центре города, на так называемом Кольце, скупали цыгане. Их дети попрошайничали, а женщины торговали на улице Баумана диковинными для той эпохи импортными помадами, жвачками и разноцветными мохеровыми шарфами. Нередко эти модные, но не всегда фирменные колючие шарфы облезали после первой же стирки, а в народе родилась шутка: «Мох отпал, а хер остался!»

В 1970-х в Казань приехал южный табор Оглы и задержался в окраинном поселке Отары, а именно в местечке под названием Валы, скупив и отстроив там более десятка домов. Двухэтажные кирпичные особняки и новенькие «жигули» шестой модели, имевшиеся почти у каждой цыганской семьи, вызывали зависть и удивление казанцев. Приезжие собирали бомжей на железнодорожном вокзале, селили их в сараях и заставляли работать за еду. Своих детей гости столицы ТАССР пускали в школу лишь до четвертого класса, а еще категорически отказывались от службы по призыву и обязанности честно трудиться. Уклонение от армии зачастую оформлялось вполне официально. Взрослые родственники регистрировали на юношей своих новорожденных, а призвать на срочную службу многодетного отца босоногих детишек уже не позволял советский закон.

Наиболее авторитетные в таборе, такие как цыганский барон Кертулай, его приближенные Котя, Андрей и Червони, носили кожаные плащи, сверкали золотыми перстнями и такими же зубами, иногда инкрустированными небольшим бриллиантом. Имевшие холодное и огнестрельное оружие, они передвигались на сияющей новизной ГАЗ-21 с пробегом всего в две тысячи километров. Неспокойные гости слободы раздражали ее хозяев бесконечными мошенничествами и высокомерием.

Для начала «новотатарские» во главе с Даниялом Бандитом провели профилактическую беседу с аферистами в гостинице «Татарстан», но она не возымела на них никакого действия и закончилась стрельбой. Дерзкие пришельцы не признавали никого, самоуверенно считая себя отдельной от всех «цыганской группировкой». Однажды барон Кертулай даже бросился с ножом на милиционера и потом долго скрывался от розыска в Одессе, а его сын Юрий изнасиловал местную девушку. Небезобидные шалости приезжих постепенно накапливались в критическую массу.

В апреле 1986 года казанскому цыгану Салавату Оглы привезли невесту – соплеменницу из Грузии. Во время помолвки горячие кудрявые головы сначала устроили резню, а потом перестрелку, при этом одного цыгана убили наповал из револьвера «Наган», а второго ранили. Свадьба сорвалась, а 22-летнего усопшего захоронили на Ново-Татарском кладбище. На его могиле установили роскошный памятник из цветного металла в полный рост, известный в народе как «Стоящий цыган». На пышных похоронах скорбящие соплеменники демонстративно кидали в свежую могилу крупные денежные купюры, золото и даже спиртное. В ту же ночь «новотатарские» разрыли богатое захоронение, забрав из земли все ценное и такое ненужное в загробной жизни. Остальным соплеменникам покойного оставалось жить в Казани считаные дни…

Последней каплей, переполнившей чашу терпения местного криминалитета, стала продажа цыганками двух женских сапог на одну ногу. Обманутой и оскорбленной оказалась родственница одного из членов казанской ОПГ «Первомайские», в слезах покинувшая бойкую торговую точку в центре города под угрозой наведения на нее порчи и сглаза. Урегулировать вопрос миром цыгане недальновидно отказались.

Через день неподалеку от ЦУМа собрались представители «новотатарских», «кировских» (ныне «цумовских»), «перваков», «тукаевских», «борисковских». Первую скрипку играли пылающие огнем гнева «первомайские», среди которых особенно активны были три Сергея: Вишнев (Фантом), Бобрышев (Лелик) и Капралов (Капрал). Разложив на капоте карту города, доморощенные «полководцы» нарисовали на ней мишени по местам «работы» и жительства табора. Общим решением многочисленных союзников было «забить кудрявых чертей до крови, но не до смерти». Автомобили казанских группировщиков промчались по намеченным объектам, избивая неприятелей, стреляя поверх их голов и шикарных особняков с целью устрашения.

В ответ вооруженные наганами и ружьями цыгане рванули к СТО «Берлин», где намеренно шмальнули в казанцев уже на поражение. Такая дерзость и первые раненые настроили против табора все ОПГ города. Заранее предупредив коренных жителей Отар, чтобы те не высовывались из домов, группировщики прошлись «огнем и мечом» по цыганской части поселка. В результате боевых действий травмы получили обе стороны. Например, один из лидеров участвующей в этой локальной войне казанской группировки «Аделька» Эльвар Мингалиев «поймал» порцию охотничьей дроби в спину, двух других потерпевших увезли в ближайшую больницу. Но численное преимущество все же было на стороне союза казанских ОПГ. Испуганный табор «уходил в небо» во главе с опечаленным цыганским бароном Кертулаем и в сопровождении поднятого по тревоге казанского гарнизона милиции, в рядах которого возвышалась внушительная фигура легендарного оперативника Павла Гетманского. Цыгане были готовы на любые переговоры, но их уже никто не хотел слушать, да и обеспечить их безопасность в столице ТАССР не представлялось возможным. Позже некоторые из смуглых беженцев тайно приезжали в Казань, чтобы продать брошенное хозяйство по смешным ценам.

1970 г.р. Роман Лебедев

Состоял в группировке «Тельмана Рабочий Квартал» в 1980-х, после армии работал в милиции

Криминальный журналист, сценарист

Это было, по-моему, 13 или 15 октября 1992 года – годовщина взятия Казани Иваном Грозным. Круглая дата от 1552-го. На дороге Набережные Челны – Казань, которую в восьмидесятые называли «трассой смерти» (когда становилось скользко, все бились) стояла Восьмая рота – так называемая рота специального назначения полка ППСМ УВД Казани. Брат моей жены как раз в ней был. Они встречали автобусы, которые шли в Казань. Там ехала молодежь, которую