Палач. Книга 1 - Александр Ачлей

Тимофеев очень устал за эти дни и нуждался в отдыхе, но мысли, одолевавшие его в последнее время, не давали уснуть. Он говорил с Труваровым о духе и воле. Но что есть дух? И что есть воля? И что представляет собой искусство управлять великим государством?

Дух. Мы столь часто используем это слово, что не задумываемся над его смыслом. Вроде, и так все ясно. Но объяснить словами, что же это такое, да так, чтобы все поняли — практически невозможно. Хотя некоторые попытки в этом направлении предпринимались, и небезуспешные. Иван Николаевич считал, что ближе всех к истине был Юнг, описавший дух как образ, возникающий на основе определенного опыта и окрашенный определенными эмоциями. К этому, по мнению Тимофеева, следовало бы добавить еще кое-что: в его понимании дух был совокупным образом цели-идеала, основанным на сознательном и бессознательном личном опыте и эмоционально окрашенным в соответствии с личностными характеристиками человека. Интенсивность его воздействия на поведение личности зависела от внутренней энергетики индивидуума, и отсутствие хотя бы одного из этих компонентов вело к бездуховности. Он вспомнил одно из ранних стихотворений А. С. Пушкина, где тот писал: «Я сердцем римлянин. Кипит внутри свобода. Во мне не дремлет дух великого народа». Цель-идеал Пушкина — обретение свободы — воплотилась в ярком, эмоционально окрашенном образе римлянина. И поскольку Пушкин сам был человеком темпераментным, то и воздействие этого образа на его поведение было весьма активным. Следовало, правда, учитывать, что такой образ может иметь и не столь возвышенный характер, и в литературе советского периода наличие таких образов приписывалось обывателям и мещанам: «Жена, да квартира, да счет текущий — вот это отечество, райские кущи. Ради бы вот такого отечества мы понимали б и смерть и молодечество!» Таких людей ошибочно называют бездуховными. Но это не так. И обыватель, как правило, жизни своей не жалеет ради сохранения «честно нажитого». А сила сопротивления попыткам лишить его «нажитого» зависит от внутреннего темперамента.

Исходя из интенсивности воздействия совокупного образа на поведение и поступки, Тимофеев всех людей делил на сильных и слабых духом, что совершенно не зависело от их возможностей и физических данных. Кроме того, он полагал, что у личности могут возникать не только положительные совокупные образы, но и отрицательные, и он считал, что в последнем случае речь идет о людях, одержимых злым духом, при этом наличие у них самого духа под сомнение не ставилось. Причем касалось это, в равной степени, как отдельных людей, так и социальных групп, где он наблюдал ту же картину: что на уровне небольших коллективов, что на уровне народов, что на уровне цивилизационных проектов. Когда в коллективе, бьющемся над решением определенной задачи, возникало единство понимания цели-идеала, становилось видно, что в нем царит дух коллективного творчества. Если же подавляющая, системообразующая часть населения, народ, достигал такого результата, то история становилась свидетелем поистине удивительных вещей:

— на заре христианства совокупный образ близкого Царствия Небесного, сформированный проповедниками нового учения, подвиг сотни и тысячи людей на принятие новых догматов и новой ценностной парадигмы, ради которых люди шли на мученическую смерть, проявляя удивительную терпимость и подвижничество;

— совокупный образ великого единства на основе новой веры в единого Аллаха привел к созданию в исторически короткие сроки халифата и торжеству мусульманской религии на огромной территории, покрывающей три континента;

— светлый образ коммунистического будущего заставил значительную часть населения России в начале XX века отказаться от привычного уклада жизни и веры предков и искать счастья в новых формах человеческого общежития, несмотря на то что ломать старое приходилось в кровопролитных классовых сражениях.

Ему не очень хотелось думать о фашизме, но и тот предложил народу Германии нечто такое, что заставило людей объединиться под красно-коричневым флагом. Что же до сильного темперамента, то под ним Иван Николаевич понимал, прежде всего, высокое внутренне напряжение и энергетику человека, результат противодействия его страстей и попыток их подавления. Он представлял себе человека в виде колебательного электрического контура, благо образование позволяло, где роль отрицательно заряженного полюса выполняли его подсознательные импульсы, служащие удовлетворению основных потребностей, а положительно заряженного — сознание, причем источником первого в самом утрированном виде являлись инстинкты выживания, а второго — разум. Как и в колебательном контуре, между этими двумя полюсами и возникало внутренне энергетическое поле человека, которое было тем мощнее, чем сильнее были обуревающие его страсти и значимее сознательные попытки их подавления. К сожалению, измерительных приборов для определения уровня заряженности этого поля еще не изобрели. А жаль. Так что выводы о конкретных людях он мог делать только, основываясь на внешних поведенческих проявлениях, что нередко приводило к ошибкам. Но в случае с Труваровым он не ошибался. В этом он был убежден.

Во-первых, у Труварова был совокупный образ цели-идеала, способный сплотить народ на новой духовной основе. Это даст возможность в короткие сроки внедрить этот образ с помощью испытанных средств агитации и пропаганды в массовое сознание людей, а через смысловой ряд символов и звуков (герб, гимн, флаг, ритуал, парад, соборность и т. д.) — в их подсознание, как это уже делалось для накачки духа в Японии и Германии и мобилизации советского народа во время Великой Отечественной войны.

Во-вторых, он обладал сильной духовной энергией, основанной на светлых божественных началах, а не на темных образах необузданных страстей. За ним давно наблюдали люди Лазуренко, которые установили, что он не увлекается азартными играми, не распутничает, не стремится к роскоши. Правда, и Юлий Цезарь, и Петр I были обуреваемы сильными страстями, что не помешало им, однако, выполнить свою историческую миссию. Главным было то, что положительный заряд нацеленности Труварова на достижение провозглашенной цели-идеала был намного выше по своей энергетике тех обыденных страстей, которые влекут человека к наслаждениям, удовольствиям, удовлетворению личных амбиций. В противном случае был бы тот же результат, к которому пришли Ельцин и его команда «реформаторов»: цели-то были провозглашены самые что ни на есть благие, а закончилось все банальщиной в виде банковских счетов, вилл, яхт, молоденьких любовниц.

В-третьих, Труваров, без сомнения, волевой человек. А если мы ищем на престол личность яркую и неравнодушную, способную что-то изменить, без сильной воли не обойтись. Иначе он не устоит перед соблазнами власти и погибнет, как до него погибали многие из тех, кто испытание медными трубами не выдержал. Труваров сможет делать то, что необходимо, а не то, что хочется. Сумеет не поддаться искушению и не использовать колоссальные возможности власти для удовлетворения собственных амбиций, направить свою энергию на сознательные действия по достижению все той же цели-идеала.

— А потом — у него есть право! Все-таки потомок Рюрика! — это был последний и очень весомый аргумент в пользу Труварова.

Ночная встреча ничего хорошего не сулила, и Дин это сразу понял. Будь он один, особых проблем не возникло бы. Раскидать пару-тройку обкуренных парней не составляло труда. Правда, он при малейшей возможности избегал силовых вариантов разрешения конфликтов, пытаясь до последнего момента решить дело миром, и иногда это удавалось. Однажды в Москве, возвращаясь поздно вечером домой, он увидел трех подвыпивших ребят, которые явно искали приключений. Их бесшабашный вид не оставлял сомнений в агрессивных намерениях, а численное преимущество и спортивные фигуры не оставляли никаких надежд на победу в случае столкновения.