Психология массовых коммуникаций - Ричард Харрис

Несмотря на то что эта тема очень важна, но постоянная ядерная угроза не обладает характеристиками, которые бы делали её заслуживающей внимания СМИ, во всяком случае ежедневных новостей.

Д. М. Рабин и Каммингс (Rubin Cummings, 1989) провели контент-анализ трёх сюжетов, показанных в теленовостях в 1983 году, которые затрагивали тему ядерной угрозы. Первый представлял новую научную концепцию «ядерной зимы», которая предполагала, что после начала ядерной войны воюющие стороны обменяются ударами бомб, а пыль, дым и пепел от них на 95% блокирует солнечный свет в средних широтах северного полушария. За этим может последовать глобальная катастрофа экосистемы и неизбежная гибель всего человечества. Второе событие – это показ 20 ноября 1983 года по Эй-би-си фильма «На следующий день». Этот фильм посмотрели в 38,5 миллиона домов, он рассказывал о советском ядерном нападении на Канзас. Фильм получил самый высокий рейтинг среди телефильмов того времени. Его приветствовали сторонники антиядерного движения и атаковали консерваторы, однако его влияние было слабее, чем предсказывали и те, и другие (Scholfield Pavelchack, 1985). Третий сюжет – продолжительная дискуссия членов администрации Рейгана о возможности ведения локальной ядерной войны и завоевания победы в ней.

По сравнению со значительностью событий, которую можно было бы предположить, Рабин и Каммингс обнаружили, что все эти события пользовались минимальным вниманием СМИ. Учёные предложили четыре гипотезы, объясняющие реакцию прессы и телевидения на тему ядерной войны. Может быть, тележурналисты считали, что жизнь на земле просто исчезнет после обмена ядерными ударами между США и Россией, поэтому эта тема была воспринята ими некритически и проигнорирована. Тема ядерной зимы и фильма «На следующий день» «была не столько смещена... сколько подавлена некритическим восприятием» (р. 49). Вторая, более понятная американцам интерпретация заключалась в том, что тележурналисты решили, будто зрителей слишком пугала эта тема, и они были эмоционально неспособны поддерживать любую дискуссию. В-третьих, возможно, тележурналисты решили, что стране всё-таки нужно ядерное оружие и эту тему не стоит излишне политизировать. Это подтверждалось двумя фактами: телекомпания вырезала фразу из фильма «На следующий день», в которой говорилось, что Советы оправдывали своё нападение передвижением в США ракет – «першингов», а отношение администрации Рейгана к возможной войне в фильме вообще не оспаривалось. Наконец, четвёртая гипотеза состоит в том, что фильм «На следующий день» был не очень зрелищным и именно поэтому не получил подробного освещения в прессе. Телевидение располагало достаточно ограниченным набором средств для изображения ужасов ядерной войны: компьютерной графикой, зимними ландшафтами, кадрами с Хиросимой и Нагасаки, фильмом Пентагона об испытаниях ракет и сценами из повседневной жизни, а голос за кадром рассказывал о последствиях ядерной войны.

Можно сделать вывод о том, что «освещению этих событий в 1983 был свойственен фатализм, открытая почтительность к правительству, визуальная бедность материала и политическая нейтральность. Самый сильный образ ядерной войны в теленовостях в правление Рейгана был лишён какой бы то ни было выразительности» (Rubin Cummings, 1989, p. 56).

Желая сделать «невидимую правду видимой, драматической и развлекательной» (Bogart, 1980, р. 235), масс-медиа время от времени заходят слишком далеко. В 1966 году Си-би-эс помогала финансировать высадку американского десанта на Гаити в обмен на право эксклюзивного показа этого события по телевидению; десант потерпел неудачу из-за запрета американской таможни. В следующем году солдат американских войск отрезал ухо мёртвого вьетконговского солдата; позднее на суде военного трибунала обнаружилось, что он сделал это после того, как телеоператор новостей предложил ему в награду нож (Lewy,1978). В 1960-е годы было много случаев, когда телерепортёры организовывали демонстрации или вечеринки с наркотиками, для того чтобы заснять их на камеру, если не было подходящего «настоящего» события. Дженет Куки не получила премию Пулитцера в 1981 году после того, как призналась, что её статья «Мир Джимми» не основывалась на реальном Джимми, а изображала собирательный образ нескольких людей. В 1993 году Эн-би-си подделала результаты тестов, чтобы доказать, что машина, о которой утверждали, что она взрывоопасна, действительно взрывается.

В других случаях репортёры и ведущие могут создавать более позитивные новости. Например, историческая поездка египетского президента Анвара Садата в Израиль в 1977 году была организована не ООН или американскими государственными дипломатами, а ведущим новостей Си-би-эс Уолтером Кронки. Именно Кронки настойчиво предлагал Садату и премьер-министру Израиля Менахему Бегину организовать встречу, которая в конце концов действительно состоялась (Weymouth, 1981).

Запугивание

Порой журналистов запугивают силы, не имеющие к правительству никакого отношения. Например, когда редактор газеты «Зета» в Тихуане писал обличительные статьи против местных поставщиков наркотиков, к нему пришла банда убийц; редактор выжил и, более того, продолжал писать, но не каждый бы имел смелость это сделать. В Заире внештатный журналист Джин Мбенга Муаганвита написал серию статей о диктаторе Сесе Соко, президенте Мобуту, после этого его арестовали и посадили в одиночную камеру, а солдаты изнасиловали его 14-летнюю дочь (Martz, 1998). Впоследние годы многих журналистов убивали в Алжире, Мексике, Колумбии, Индии, Камбодже и других местах.

Блокирование доступа

Ещё один эффективный способ цензуры – это блокирование места событий, так что доступ журналистов становится полностью невозможен. Например, в период апартеида в Южной Африке журна­листам часто запрещали снимать негритянские поселения. Похожую политику проводило правительство Израиля, когда в период очередных волнений в Палестине не допускало прессу к Западному берегу реки Иордан. В обоих случаях правительства явно надеялись, что внимание публике к проблеме ослабнет, если привлекающие внимание образы убрать из публикаций и с экрана ТВ.

Вероятно, самые отчётливые и противоречивые примеры блокировки доступа прессы наблюдались при освещении недавних региональных войн. Учитывая общепринятое (хотя и сомнительное) мнение, что безудержные отклики в прессе и критика вьетнамской войны в СМИ привели к тому, что пресса «проиграла» для США эту войну, Британия в 1982 году и США в 1983-м запретили журналистам сопровождать войска, соответственно, на Фолклендские острова и на Гренаду (Strobel, 1997). Та же политика проводилась Соединёнными Штатами во время вторжения в 1989 году в Панаму для изгнания диктатора Мануэля Норьеги. Только намного позднее публика узнала, что удары наносились мимо цели гораздо чаще, чем сообщалось первоначально, и в том числе был полностью уничтожен большой район бедноты в Панама-Сити. Самый известный случай цензуры – блокирования уровня доступа был использован США, Саудовской Аравией и их союзниками в 1991 году во время шестинедельной войны в Персидском заливе против Ирака. Освещение этой войны представляет особый интерес и далее будет рассматриваться нами подробнее.