Стекло и дерево - Сергей Буянов

– А к чему всё это?

– Вот вернется и сама всё тебе расскажет!

– Я всё понимаю, но зачем так жестоко шутить? Это непохоже на Вику!

– Похоже, похоже, очень даже похоже!

– Да откуда вам-то знать? Что похоже, а что нет?

– Она сама нам сказала, правда добавила, что всё тебе напишет, а ты принёс только кусок, какой-то огрызок!

– Она, наверное, на другом языке написала? – смело предположила Алина.

Все трое заинтересованно просмотрели внимательнее весь кусок листа – вроде одно и то же. Вовсе не надо быть полиглотом, чтобы догадаться! Количество слов почти одинаково, и имена пишутся почти так же.

– А как вы объясните вот это? – Рим указал на следы высохших слёз.

– Я думаю так, – рассудила Алина, – Вика была чем-то взволнована, может, предстоящей долгой разлукой, поэтому плакала и писала автоматически. То есть, выполняла свой замысел в расстроенных чувствах. Затем она успокоилась и приехала к нам. Мы обычно провели время, лишь когда Вика уходила, уже в дверях, она сказала, как разыграть тебя – очень уж просила!

– В последний момент, говорите?

– Да, именно так.

– Вы что, не знаете её артистических способностей?

– При чём тут это? Она вовсе не притворялась! Я подумала, что вы рассорились вдребезги! Вика полетела куда-то за кордон, причём срочно! Тебе оставила записку, мы понятия не имели – какую!

– Да если бы я знал, что она так зло пошутит, сразу бы тебе сказал! – Владимир вновь, в который уже раз, разозлился сам на себя, ну на кой, он опять полез в женские интриги? Да когда же, наконец, он поумнеет! – Извини, Рим, я очень виноват.

– У вас не так правдоподобно получается, как у Вики!

– Слушай, Рим, давай поедем к тебе прямо сейчас!

– Зачем? Что это даст?

– Я отыщу тебе массу доказательств, что она не покончила с собой, и в мыслях у неё такого быть не могло!

– Это потому, что она – нормальная?

– Хорошо, хватит цепляться за слова! Поехали!

Владимир всё-таки настоял на своём, через несколько минут друзья пересекли порог квартиры Любимова.

– Ну и что, что вещи разбросаны как попало? Она же в спешке собиралась в командировку! Вот так и вышло.

– Всё-то у тебя просто!

– Элементарно! – Владимир подошел к машинке. – Видишь, даже машинку от сети не отключила, так она спешила!

– И что?

– А ничего! Вот, кстати, доказательство! – Владимир вывел из каретки обрывок бумаги и зачитал вслух: – «Римушка, дорогой! За меня не волнуйся! Я уезжаю срочно, минимум, на три недели, о твоем предложении много думала, полностью согласна, подробности – по приезду! Целую, Вика»!

– Интересно, а ты это не сам придумал?

– Да ты что, Рим? На вот, сам читай!

Рим прочёл и удостоверился – это писала Вика. Но почему на этом клочке еще больше выпуклых следов от капель слез? Этот вопрос он не стал задавать вслух. Незачем.

– Ну вот, успокоился?

– Да, спасибо!

– Извини меня ещё раз! Как я поддался на их уловку? Вот и подшутили! Видать, всю жизнь буду придурком!

– Ты особо не убивайся! Ничего страшного! Мне, видать, нужна была подобная встряска! Вика знала об этом, вот и учудила.

Инцидент исчерпался. Рим, на, всякий случай, спрятал записку Вики подальше, сохранив оба обрывка.

Выступление Президента всколыхнуло всю паранаучную шатию-братию! Сколько полетит голов? Сколько изобретателей суперзадвижек, модификаций велосипеда, подтасовки исторических событий, а также исследователей «жизнедеятельности крыс в условиях Заполярья и его значения для здоровья человечества», – расстанутся с учёной степенью? Сколько липовых профессоров потеряет дутый авторитет?

Впору задуматься. Карине Львовне позвонили из Москвы, там началась проверка научной значимости всех, без исключения, работ учёных. Полянский, мило так, предупредил Липутину о надвигающейся опасности.

Карина Львовна понимала, что и её давняя кандидатская не открывает ничего нового. Принципиально нового. А это может ей дорого обойтись.

Евгений Львович обещал организовать работам Липутиной мировое значение, но для этого требовалось присутствие в Москве самой Карины Львовны! Липутина отказалась, на этот раз наотрез. У неё единственная дочь! Неужели непонятно?

– Всё понимаю, Карина Львовна! Хорошо, мы пока попробуем что-нибудь сделать без вас. Но потом вы всё равно нам понадобитесь!

– Согласна, Евгений Львович! Дайте мне хоть неделю!

– Без слов! Позвоню дней через десять. Всего доброго!

Карина Львовна, едва опустив трубку, тотчас помчалась в психушку. Если её и сейчас не допустят к дочери, то она подаст в суд! Идея казалась абсурдной, но выхода-то у Липутиной не было!

Профессора не оказалось на месте. Где только носит этого улыбающегося гипнотизёра?

Карина Львовна вошла к главному врачу. Переступив порог, она вспомнила, что опять не прочла его имя-отчество, но отступать уже некуда!

Главный что-то писал. При появлении посетительницы он неохотно поднял голову, оторвавшись от бумаг.

– Карина Львовна!

– Да.

– Хотите попасть к дочери?

– Да, – похоже, на этот раз собеседники поменялись ролями.

– Пожалуйста, ступайте в отделение, прошу вас!

– А бумага?

– Бумага?

– Ну это, разрешение ваше, или как оно называется?

– Не требуется, – сухо ответил главврач и вновь уткнулся в записи.

– До свидания!

– Всегда к вашим услугам, – скороговоркой сказал Главный.

Из-за простоты решения вопроса Карина Львовна начала подозревать: что-то тут не то! Не может же быть, всё так просто! Ещё несколько дней назад ей было категорически нельзя видеть дочь, а теперь – пожалуйста! А если и её запрут? Надоела, поди, своими посещениями? От страха у Карины Львовны подкосились ноги.

Что делать? Идти или не идти? Быть или не быть? Она решительно шагнула в сторону отделения. Перед дверьми Липутина показала санитарке пальцем вверх, как положено. Через три минуты спустился Рим Николаевич.

– Вы хотите увидеть дочь?

Сегодня что, поголовно все читают её мысли? Или, действительно, решили положить рядышком со спокойной девушкой Мариной?

– Я внутрь не пойду! – заявила Карина Львовна.

– А вам совсем не нужно заходить в отделение. У нас есть отдельная комната для свиданий. Там и поговорите!