... Ваш маньяк, Томас Квик - Ханнес Ростам

Через неделю после реконструкции главврач делает отметку в карточке о психическом статусе Квика, оказавшемся серьезнее, чем представлялось ранее.

«С клинической точки зрения пациент пребывает в состоянии, которое можно сравнить с шизофренией. Внешне интеллектуальные функции в хорошем состоянии, он вербально выразителен и логичен. Однако в личности наблюдаются глубокие нарушения, которые в неблагоприятных обстоятельствах дают такие мощные реактивные стереотипы, что уместно говорить о психозе. Здесь также можно говорить о раздвоении личности».

Раздвоение личности — загадочное и весьма оспариваемое психиатрическое заболевание, известное еще с XVI века, когда во французскую монахиню вселились чужие «личности». В 1791 году врач Эберхарт Гмелин опубликовал описание клинического случая двадцатилетней девушки из Штутгарта, которая внезапно могла перевоплощаться в другую личность, прекрасно говорившую по-французски. Вернувшись в свое исходное состояние, она совершенно не помнила, что делала в образе «француженки». В своем отчете на восьмидесяти семи страницах Гмелин описывал, как ему удалось научить свою пациентку переходить от французской личности к немецкой и обратно по мановению его руки.

До 1980 года существовало около 200 известных случаев этого заболевания, но по мере того, как в США создавались все новые и новые клиники для лечения раздвоения личности, часто при крупных психиатрических консультациях, количество выявленных случаев стало резко расти. С 1985 по 1995 год было поставлено 40 000 диагнозов раздвоения личности — и практически все случаи выявлены в Северной Америке.

Такой резкий прирост может объясняться нашумевшими книгами, фильмами и телепрограммами, которые привлекали внимание и инспирировали новые ситуации. В американской литературе есть примеры людей, носивших в себе до 1400 «альтернативных личностей», каждая из которых обладала уникальными чертами и носила особое имя. Разные личности не знают о существовании и особенностях друг друга.

Особые формы терапии, вызывавшие вытесненные воспоминания и способствовавшие выявлению раздвоения личности, развились в очень прибыльный бизнес. Однако за периодом расцвета последовало разочарование, которое началось уже в начале 90-х.

Те клиенты, у которых наблюдалось раздвоение личности, в 95 % случаев являлись жертвами сексуального насилия в детстве. Обычно клиенты не подозревали об этом, когда с ними начинали проводить психотерапию, и только психотерапевты помогали им восстановить вытесненные воспоминания о сексуальном насилии. Однако большинство людей обнаружили, что якобы восстановленные воспоминания оказались ложными и что развитию у них раздвоения личности способствовали сами психотерапевты. Многие терапевты предстали перед судом, были обвинены в неправильном лечении, и им присудили выплатить пациентам огромные суммы в качестве компенсации.

В последующие годы диагноз этот всерьез ставился под сомнение, и многие специалисты сочли, что это серьезное состояние провоцируется влиянием средств массовой информации и действиями безответственных психотерапевтов в комбинации с приемом препаратов, в первую очередь бензодиазепинов. «Раздвоение личности» на сегодняшний день отменено как самостоятельный диагноз и входит в диагноз «диссоциативное расстройство идентичности».

Когда в 1995 году Томас Квик все чаще меняет личность, это вызывает большую растерянность среди санитаров 36-го отделения.

Однажды санитар обнаруживает Томаса Квика в ду́ше с полотенцем на голове — размахивая руками, он кричит: «Нано идет, нано идет». Две таблетки ксанора, две таблетки стесолида в виде клизмы и успокоительная беседа помогают ему справиться с кризисом. Санитар звонит Биргитте Столе, чтобы узнать, что означает «нано». Столе поправляет его и объясняет, что Нана — название для матери Квика.

— Нана уже давно фигурирует в терапии. Это еще более мощный образ, чем Эллингтон.

Новые личности Квика вскоре станут частью обыденной жизни отделения. В карточке я читаю, как это могло происходить. Как, например, при звонке из отделения с телефона-автомата. Содержание беседы Столе записывает дословно и с комментариями.

«— Это психотерапевт?

— Да, это я. Привет, Стюре! Как дела?

— Это не Стюре. Это Эллингтон, — рычит Квик и смеется дьявольским смехом Эллингтона.

— А где Стюре? — спрашивает Столе.

— Я Эллингтон, а Стюре у себя в комнате. Ха-ха! Его здесь нет. Он слабак, которому нравится разыгрывать из себя жертву. На самом деле он хочет сейчас пойти в музыкальный зал. Раздеться догола и изображать жертву. У меня есть важная информация для психотерапевта. Эллингтон написал письмо.

Столе спрашивает:

— Это письмо у тебя? Ты можешь мне его прочитать?

Эллингтон читает:

— „Привет! Стюре — мифоман, жалкая свинья. Он ничто против меня! Сегодня ночью я заставлю его повеситься. Довольный, очень довольный, я посмотрю, как это будет. Носителем правды являюсь я, а не Стюре. Это Стюре убил зародыша, которого он называет Симоном. Теперь его обвинения прекратятся. Я не боюсь угроз, но Стюре потерял контроль, и он сделал это, потому что не слушал меня. Я СИЛЕН! Он убьет себя сам — конечно, с моей помощью, но он этого не понимает. Я сыграю на его так называемых страхах. Мне хочется убивать, а этот слабак мне мешает. Желаю вам приятного открытия и приятной уборки. Мне плевать, если мой заключительный привет не вписывается в ваш красивый мир. С УБИЙСТВЕННЫМ приветом — Эллингтон. P.S.: Привет его „замечательному“ терапевту!!!“

— Стюре!

— Я Эллингтон!

— Я хочу поговорить со Стюре.

— Это невозможно. Здесь есть только Эллингтон.

— Ты можешь мне помочь?

— Ты хочешь сказать, что я смогу поиграть в ваши психотерапевтические игры? Можно мне поиграть в ваши психотерапевтические игры?»

(Столе отмечает, что Эллингтон вдруг начинает говорить «умоляюще после жесткого презрительного тона в начале разговора.»)

«— Можно. Но я хочу, чтобы ты сначала открыл дверь телефонной будки и позвал сотрудников.

— Ты хочешь сказать, что я должен позвать тех, которые там, снаружи? Зачем?

— Мне нужно поговорить с ними.

Эллингтон открывает дверь и зовет:

— Сотрудники! Сотрудники!

В карточке дежурный сотрудник отмечает, что Томас позвал их и сказал:

— Терапевт сейчас одурачит вас!»

Однако письменный отчет Биргитты Столе заканчивается по-другому:

«Власть Эллингтона над Стюре прерывается. Поначалу он говорит тихо, я слышу голос Стюре очень слабо, потом все громче, частично за счет того, что я призываю его снова обрести контакт с действительностью. Уходя из телефонной кабины, он видит спокойные лица убитых им мальчиков в проекции на стене».

На следующий день Биргитта Столе передает запись разговора с Эллингтоном Томасу Квику. Томас читает о том, что Эллингтон вытворял ночью, и оба возбужденно обсуждают произошедшее. В разговоре со мной Стюре признается: он делал вид, что не знал о разговоре, поскольку разные личности, по распространенным теориям, не подозревают друг о друге.