Корабль Рима - Джон Стэк

Поравнявшись с палаткой консула, Септимий нырнул внутрь. За столом, заваленным листами пергамента — бесконечные отчеты, сопровождавшие военную кампанию, — сидел опцион.

— Мне нужно увидеться с личным секретарем консула, — решительно сказал Септимий.

При появлении старшего по званию, опцион встал и вытянулся по стойке «смирно».

— Слушаюсь, центурион. О ком доложить?

— Септимий Летоний Капито из четвертой манипулы Девятого легиона.

Опцион кивнул и исчез во внутренних помещениях парусиновой палатки.

Через несколько секунд он вернулся, ведя за собой мужчину средних лет, лицо которого расплылось в широкой улыбке.

— Септимий! — со смехом воскликнул секретарь. — Я вижу, римский мальчишка превратился в центуриона.

— Лутатий.

Септимий шагнул вперед и пожал руку бывшему префекту лагеря Девятого легиона. Когда он поступил на военную службу, Лутатий состоял в должности центуриона, заведовавшего обучением: делал из новобранцев настоящих легионеров. Ветеран третьей самнитской войны был суровым наставником, однако он сумел разглядеть потенциал Септимия, в полной мере проявившийся в сражении при Агригенте.

— Слышал, ты натаскиваешь щенков из Четвертого, — сказал Лутатий. — Их так же трудно учить, как когда-то тебя?

Септимий рассмеялся, вспоминая свои первые месяцы в армии и бесконечные тренировки, устраиваемые Лутатием. Оба примолкли, погрузившись в воспоминания.

— Я хочу попросить об одолжении… — наконец произнес Септимий.

— Слушаю. — Лутатий заметил, что тон центуриона вдруг изменился, став серьезным.

— Мне нужно знать, какой пункт назначения указан в пропуске, выписанном капитану «Аквилы» Переннису.

— Это галера, на которой ты теперь служишь? — спросил Лутатий, превосходная память которого хранила мельчайшие подробности о каждом экипаже судна.

Септимий молча кивнул, стараясь не вызвать у Лутатия подозрений.

— Подожди здесь, — после секундного раздумья сказал секретарь и исчез во внутренних помещениях палатки. Затем появился с большим журналом в руках; глаза его бегали по списку выданных пропусков. — Вот он, — наконец произнес Лутатий. — Аттик Милон Переннис… пропуск на восемнадцать часов… пункт назначения… Рим, квартал Виминал.

На лице Септимия отразился вспыхнувший внутри гнев, но центурион быстро взял себя в руки. Секретарь подтвердил его подозрения, и, хотя Септимий внутренне готовился к этому, он сам удивился силе своей ярости.

В квартале Виминал находился дом тетки Септимия, где теперь жила его сестра.

— Спасибо, Лутатий, — сухо поблагодарил центурион и вышел из палатки консула, автоматически направившись к «Аквиле», преследуемый образами сестры и человека, которого он уважал и которому доверял больше, чем другим.

Перебравшись через дюны и уже спускаясь к берегу, Септимий заметил на кормовой палубе «Аквилы» фигуру Аттика. С борта пришвартованной к пирсу галеры был спущен трап, по которому поднимался Дуилий в окружении охраны из преторианцев. Аттик отдавал команды, готовясь к отплытию, и Септимий различил его знакомый голос среди какофонии звуков, заполнивших оживленный пляж.

Фигура капитана и звук его голоса заставили Септимия остановиться. Он застыл неподвижно на полпути к пляжу, впервые почувствовав, что ладонь крепко сжимает рукоять меча. Центурион медленно ослабил хватку и пошевелил пальцами, не отпуская оружия. Мысли путались. Как поступить: немедленно бросить обвинение в лицо Аттику или истолковать сомнения в пользу друга? В конце концов, Виминал велик, и у него нет доказательств, что капитан приходил к Адрии. Словно почувствовав мысли Септимия, стоявший на кормовой палубе «Аквилы» Аттик вдруг повернулся. Заметив центуриона, он широко улыбнулся и поднял руку, сигнализируя, что испытания скоро начнутся. Септимий поспешил к берегу; походка его снова стала решительной.

Подходя к трапу «Аквилы», центурион уже решил, что делать. Доказательства отсутствовали, но факты говорили сами за себя. При первой же возможности он потребует у Аттика ответа. Принятое решение позволило отвлечься от неприятных мыслей и сосредоточиться на роли, которая отводилась ему в испытаниях «ворона».

Поднявшись на главную палубу, он кивком поприветствовал Аттика, и капитан кивнул в ответ. На мгновение мысли Септимия вернулись к вопросу, на который у него еще не было ответа: как он отреагирует, если Аттик действительно встречался с Адрией. Вновь вспыхнувшая ярость подсказала единственно возможный ответ.

* * *

Нос «Аквилы» разрезал спокойные прибрежные воды на скорости атаки — одиннадцать узлов. Ухватившись за поручни и слегка расставив ноги, Дуилий удерживал равновесие на раскачивающейся палубе. Со своего места на корме он смотрел на плотную стену из сомкнутых скутумов на баке судна. Казалось, щиты едва сдерживают укрывшихся за ними легионеров. Прямо по курсу консул видел «вражескую» галеру, которая шла наперерез «Аквиле»; расстояние между судами сокращалось с пугающей скоростью. Это была одна из новых галер, и в процессе маневрирования разница в искусстве рулевых стала заметна даже неопытному глазу Дуилия. В бою экипажам нового флота придется гораздо труднее, однако консул понимал, что маневр по сближению с карфагенской галерой тем не менее вполне осуществим.

«Вражеский» корабль пытался нацелиться в борт «Аквилы» — именно такую тактику используют карфагеняне для тарана. Рулевой «Аквилы» должен просто повторять все маневры противника, чтобы корабли оставались параллельными друг другу. Расстояние между галерами стремительно сокращалось, и в последний момент, когда они уже проходили мимо друг друга, рулевой направил нос «Аквилы» на противника. Сила столкновения была огромной, но упрочненные носы поглотили удар и передали его корпусу — мощный толчок едва не сбил Дуилия с ног. В результате обе галеры потеряли почти всю скорость, хотя и продолжали медленно скользить мимо друг друга.

— Бросай! — услышал консул, и на палубу «врага» полетели абордажные крючья.

Веревки были тут же натянуты, и галеры остановились, связанные друг с другом непрочными нитями. Дуилий смотрел, как «вражеский» экипаж с топорами набросился на веревки, обрубая их одним ударом. Через несколько секунд две галеры снова будут разделены.

— Отпускай!

На этот раз Дуилий с восхищением наблюдал, как с бака «Аквилы» стремительно опускается гигантский штурмовой трап. Нижняя сторона его передней части была снабжена прочными железными шипами длиной не менее фута, словно нацеленными на «вражескую» палубу. Когда трап рухнул вниз, шипы вонзились в доски палубы, прочно соединив два корабля. По трапу уже бежали легионеры — впереди первого ряда из трех человек двигалась стена из плотно сомкнутых щитов. Дуилий мысленно вел отсчет. Все шестьдесят солдат перебрались на палубу противника меньше чем за двадцать секунд. Полуманипула выстроилась на баке «врага» лицом к главной палубе, сомкнув щиты в классическом боевом порядке. Сейчас перед ними не было противника, но Дуилий оценил смертельную эффективность атаки.