В Россию с любовью - Сергей Донской

Совпадение? Может быть. Однако Громов склонялся к иной версии. По его мнению, новичок попросту не вписался в дружную штабную семью. А, судя по последним событиям, это была именно «семья», на манер организованных группировок. Только банды возглавляются «папами», а в штабе наверняка заправлял какой-нибудь генерал — «слуга царю, отец солдатам». Тупиков то ли повышенным любопытством отличался, то ли еще какими-то неугодными начальству качествами, вот от него и избавились.

На какую-либо особую осведомленность полковника-язвенника Громов не рассчитывал, иначе того давно бы уже похоронили под музыку военного оркестра. Тем не менее любой человек извне, оказавшийся внутри незнакомого коллектива, невольно становится очень наблюдательным. Что-то он да услышал краешком уха, что-то да заметил уголком глаза. Вот на эту тему Громов и намеревался побеседовать с опальным полковником. Пенсия у него, разумеется, мизерная, а зуб на бывших коллег наточен огромный. Материальная компенсация и сочувствие — вот что нужно пострадавшему в настоящий момент. И если Тупикова не успел утешить добрый ангел, то Громов спешил исправить эту ошибку.

Единственное затруднение состояло в том, что полковника дома не оказалось, он, по словам соседей, проводил выходные на даче под Солнечногорском. Впрочем, Громов был даже рад поводу прокатиться за город.

* * *

Слежку за собой он заметил на Ленинградском проспекте, в районе метро «Динамо». Это была голубая «Нива», сидящая на своих колесах так высоко, что крыша ее постоянно маячила в зеркале бокового обзора.

На всякий случай Громов увел «семерку» вправо и добрых двадцать минут петлял по небольшим тихим улицам, где у «хвоста» не было шансов остаться незамеченным. Вместо того чтобы передать Громова напарникам или хотя бы приотстать для приличия, голубая «Нива» только прибавила прыти, неотвязно следуя за «семеркой».

За ее лобовым стеклом маячили две мужские физиономии. Пару раз Громову показалось, что одна из них нагло ухмыляется, хотя он мог и ошибаться. Гримасы, на которые способны люди в решающие моменты, не поддаются классификации. Один из инструкторов по рукопашному бою, натаскивавший Громова в училище, вступал в схватку чуть ли не с плачущим выражением лица, что не мешало ему одерживать победу за победой.

Вынудив свою машину стереть немалый слой резины об асфальт, Громов совершил крутейший разворот на сто восемьдесят градусов и едва разминулся с «Нивой», попытавшейся преградить ему путь. Проносясь мимо, он успел заметить, что преследователь за опущенным стеклом суетливо вскидывает к плечу какой-то металлический предмет. Конечно, это мог быть безобидный фотоаппарат с телеобъективом, подзорная труба или даже геодезический прибор. Да только никто еще не гонялся за Громовым с астролябиями и нивелирами. Как правило, против него пускали в ход штуковины посерьезнее. Да и без всяких правил — тоже.

Пропустив проскочившую мимо «семерку», «Нива» в точности повторила ее маневр и, кое-как устояв на колесах, опять пустилась в погоню. Стало ясно, что преследователям только на руку редкое движение в переулках, куда заманил их Громов. Не слежка как таковая их интересовала, а возможность по-быстрому прошить «Жигули» из автоматов и убраться восвояси. Да только планы у Громова были совсем иными.

Совершив подряд три или четыре левых поворота, он погнал машину в обратном направлении и очень скоро убедился в правильности своих действий. Очутившись на оживленной улице, голубая «Нива» снова начала соблюдать дистанцию. Это не означало, что ее седоки отказались от своих намерений, но теперь им пришлось повременить. Громов увлекал их за собой до тех пор, пока не обнаружил по правому борту то, что искал: многолюдный рынок, обставленный со всех сторон сотнями автомобилей. Предупредительно помигав фарой поворота, он плавно вырулил на стоянку и занял достаточно удобную позицию, позволяющую сорваться с места в считаные секунды.

«Нива», растерянно порыскав из стороны в сторону, втиснулась в узкий промежуток между автомобилями несколькими метрами дальше. Чтобы стартовать оттуда, ей потребовалось бы для начала дать задний ход.

Как только Громов выбрался из машины, оба седока «Нивы» последовали его примеру. Молодые лица, ладные фигуры. Одеты они были в штатское, но это уже не могло ввести Громова в заблуждение. Будь на нем головной убор, он бы не удержался от того, чтобы насмешливо отдать честь своим преследователям. А так просто приветливо помахал ручкой: знаю, мол, помню и ненавижу.

Дожидаться ответного жеста было бессмысленно, тем более что руки обоих парней все равно были заняты. Один придерживал под мышкой полиэтиленовый пакет, в котором вполне мог таиться автомат со складным или укороченным прикладом. Второй прятал руки в карманах просторных штанов, словно в каждом было по пистолету. По крайней мере, один он держал наготове, хотя определить, левша он или правша, Громов не имел возможности. Зато он определенно знал другое: парень лелеял в широких штанинах не паспорт и даже не бесценный груз своего мужского достоинства.

Он-то и последовал за Громовым на рынок, оставив напарника присматривать за транспортом. В принципе, оторваться от него здесь не составило бы большого труда, но Громов не собирался тратить время на игру в кошки-мышки.

Скоплению народа на рынке было далеко до вавилонского столпотворения, хотя и здесь мешанина наречий звучала достаточно причудливо. В основном, все коверкали русский язык — кто на украинский лад, кто на кавказский, кто вообще предпочитал птичью манеру китайцев или вьетнамцев.

Человеческие потоки безостановочно текли по узким проходам между рядами. Переходили из рук в руки деньги, бегло выяснялись отношения, сталкивались плечи, локти, зады. Самые темпераментные мужчины успевали поиметь вприглядку хорошеньких женщин, но те возбуждались лишь при виде густой сметаны, свежей зелени или копченой рыбы, аромат которой перебивал любые запахи в радиусе нескольких метров.

Глазея по сторонам, Громов неспешно продвигался вперед, ощущая кожей близкое присутствие своего провожатого. Тот заходил то слева, то справа, давая понять, что теперь никуда не денется ни он сам, ни преследуемый им Громов. Если бы не тяжеловесная походка парня, его можно было бы сравнить с молчаливой смертью, таскающейся по пятам за облюбованной жертвой.

Громов ускорил шаги. Его не интересовали ни россыпи цитрусовых плодов, ни гроздья бананов, ни отполированные до блеска заморские яблоки, смахивающие на восковые муляжи. Цель его похода обнаружилась на сравнительно просторном пятачке, где прямо из открытых фургонов грузовиков торговали бытовой химией, зубной пастой, шампунями и прочей едко пахнущей ерундой.

Еще несколько лет назад русские люди и мечтать не могли о том, чтобы в свободной продаже имелись десятки видов туалетной бумаги, россыпи стирального порошка, целые коллекции всевозможных дезодорантов и аэрозолей для травли насекомых. К изобилию народ приучился быстро. Сложнее оказалось свыкнуться с тем, что из-за покупки лишней упаковки спичек может не хватить денег на давно перегоревшую лампочку. Или так: ты все же приобретаешь лампочку, а потом уже вспоминаешь, что в первую очередь следовало обзавестись предохранителем для электросчетчика. И когда покупатели отходили от очередного прилавка, многие из них машинально запечатлевали в памяти все то, что им хотелось бы унести с собой.