Фабрика кроликов - Маршалл Кэрп

– Вот, мистер Карри передал. Сказал, вы хотели это почитать. У нас есть свежие газеты, последние номера журналов, а также коллекция фильмов, музыкальных записей и видеоигр.

– Сначала сделаю домашнее задание, – улыбнулся я. – Сигни, извините. Мне просто интересно. Ваше полное имя – Сигурни?

– Нет, Сигнильда. У меня шведские корни. – Она сверкнула улыбкой. – Ваш завтрак будет готов через несколько минут.

Портфель весил не меньше десяти фунтов. Я не могу похвастаться навыками быстрого чтения, зато научился отлично скользить по верхам. Пролистав первые четыре фунта, я сообразил: досье на Ига не столько про Ига, сколько про «Ламаар энтерпрайзис». Я держал на коленях историю компании, историю «Фэмилиленда» и несколько путеводителей по последнему, причем в сугубо розовых тонах. Даже подшивка статей и писем по растянутому во времени делу об авторских правах, тянувшая на добрых три фунта, представляла «Ламаар» невинной жертвой злостного вымогателя Дэнни Ига.

Я почитал, съел завтрак, пофлиртовал с Сигнильдой, вздремнул, перекусил и еще почитал. К тому времени как Шеп объявил о скорой посадке, я успел перейти вброд более половины розовой сиропной реки и чувствовал себя как турист, надумавший посетить «Фэмилиленд» исходя из рекламы, рассказов друзей и нытья собственных отпрысков.

«Ламаар», понял я, представляет собой игрока-мультимиллиардера в мире акул шоу-бизнеса; однако если верить материалам, собранным Карри, о «Ламаар» никто ни разу дурного слова не написал. Никому, кроме Дэнни Ига, этого урода в семье обожателей «Ламаар», и в голову не приходило навредить компании, ее сотрудникам или клиентам.

Я позвонил Терри и нарвался на автоответчик. Терри, конечно, можно было попробовать отловить, но я ограничился тем, что наговорил ему цветистое сообщение о прелестях полета и, в частности, о том, как провел пять из шести чудеснейших часов за просеиванием корпоративной пропаганды и поисками зерна истины.

– Насколько я могу судить, – закончил я свою речь, – «Ламаар» – одна из лучших в мире компаний, и мы с тобой, Терри, должны наизнанку вывернуться, а предотвратить дальнейшие поползновения испортить ей имидж.

Я выглянул в иллюминатор. Такой длинной взлетно-посадочной полосы мне еще не доводилось видеть. Асфальт был сухой и безупречно чистый, однако на траве там и сям виднелись кляксы мокрого снега. Я не учел, что на север штата Нью-Йорк весна приходит гораздо позже, чем в южную Калифорнию, и не сообразил взять с собой что-нибудь теплее блейзера.

Шеп приземлился минута в минуту, как и обещал. Мои часы показывали одиннадцать сорок. Я не потрудился перевести их на местное время.

Ф.К. Фэлко оказался именно таким, каким я его себе представлял: рослым, крепким и смуглявым борцом с беззакониями. Помимо представительной итальянской внешности и мужественного рукопожатия Фэлко отличался интуицией, заставившей его захватить для меня теплую куртку.

– Здесь вам не тропики, – усмехнулся Фэлко, протягивая мне темно-синий пуховик. – У нас всего тридцать пять градусов,[28]а ближе к горам, где живет Иг, и того холоднее.

На парковке стоял белый джип с красной надписью «Шериф» по борту. Едва расстояние между нами и двумя копами, дежурившими на парковке, перестало быть непреодолимым для луженой глотки Фэлко, как он заорал:

– Ребята, спасибо, что не вызвали для моей колымаги эвакуатор!

Один коп рассмеялся, второй скривился.

– Оба заядлые игроки в покер, – пояснил Фэлко, усаживаясь за руль. – Угадайте, Ломакс, у кого из них все никак не кончится черная полоса?

Мы ехали на север по Нью-Йоркскому хайвею. Листья на деревьях еще и не думали распускаться – более того, на ветках лежал свежевыпавший снег.

Фэлко было слегка за сорок, стаж его в полиции приближался к двадцати годам – к этому времени большинство полицейских начинают подумывать об увольнении и о более безопасных способах зарабатывать на жизнь. Однако меня не оставляло ощущение, что Фэлко – бессрочник. Ему явно нравилось быть копом, и всю дорогу он одолевал меня вопросами о том, каково это – работать в убойном отделе полиции Лос-Анджелеса.

– У нас не бывает громких дел с участием знаменитостей вроде Роберта Блейка или О-Джея,[29]– говорил Фэлко. – Все больше трупы с отрубленными руками, чтоб никакой идентификации по «пальчикам». Иногда мафия замешана, иногда наркодилеры. Впрочем, в наше время это одно и то же. Знаете, Майк, в чем между нами разница? Ваша работа заключается в установлении личности убийцы, а моя – в установлении личности трупа. Такая вот фигня.

– Ну, для меня установить личность убитого – как делать нечего, – рассмеялся я. – В Лос-Анджелесе что ни покойник, то звезда – их знают в лицо.

– Один вопрос насчет Ига, – развивал тему Фэлко. – Я понимаю, у него зуб на «Ламаар», но я с ним разговаривал. Он не похож на убийцу.

– О-Джей тоже с виду миляга. Не у каждого убийцы зверская рожа.

– О-Джей оказался невиновен, – заметил Фэлко.

– Черт, правильно. Постоянно забываю. В самолете я перечитал все, что у меня есть на Ига. Он не производит впечатления злодея. Жизнь поворачивалась к нему известным местом, причем не раз, однако за ним никакого криминала, а по вашим словам, Фэлко, и вовсе выходит, что Иг, с тех пор как переехал в Вудсток, стал примерным гражданином, отцом города и только что крылышки не отрастил.

– Насчет крылышек не скажу, но народ его любит. За него уже четыре раза голосовали.

– Он по-прежнему живет один?

– Да, но появляется на людях с двумя местными женщинами. Особенно часто с Лореттой Кларк. Ей сорок пять лет, она вдова, изготавливает ювелирные украшения, сама же и продает. Лоретта с Игом играют в теннис, ходят в кино – словом, не оригинальничают. Они встречаются уже года два. И до таких оргазмов Лоретту еще никто не доводил, хоть это, может, и не относится к делу.

– Отличная работа, шериф. Вы не поделитесь с простым парнем из убойного отдела секретом добычи столь щекотливой информации?

– Я вожу знакомство с местной парикмахершей, – осклабился Фэлко.

С хайвея мы свернули у славного города Кингстона, каковой, если верить указателю, был первой столицей штата Нью-Йорк, и поехали в западном направлении, по шоссе номер 28. Фэлко поинтересовался, нет ли среди моих голливудских знакомых членов съемочной группы шоу «Их разыскивает Америка». Он считал, что идеально подходит на роль копа в киношном следственном эксперименте.

Через пять минут мы свернули на шоссе номер 375, узкое, всего в две полосы – почти проселок, который, по моему мнению, заслуживал какого-нибудь незатейливого имени собственного, а не трехзначного номера. Большинство домов находились на приличном расстоянии от шоссе и едва угадывались за деревьями. Расстояния между домами внушали оптимизм – значит, не все жители округа Ольстер сидят друг у друга на головах.