Люби меня до смерти - Эллисон Бреннан

– И не думай, – сказал Мик, направив пистолет на Рогана.

– И что, собираешься и меня пристрелить? И Диллона тоже? Ты долбаный ублюдок. У тебя дома фотография Люси. Да как ты посмел?

Мэллори неожиданно отбросил пистолет в сторону и поднял руки. После описания Диллоном его психологического портрета Шон не знал, чего ждать от него, но точно не ожидал, что все пройдет так легко.

– Я хочу поговорить с Люси.

– Хрена с два, – сказал Шон. – Руки на капот, ноги в стороны. Диллон, обыщи его и надень на него браслеты. – Он бросил Кинкейду пару наручников.

– Ты не полицейский, – заметил Мэллори.

– Я думаю, ты прекрасно знаешь, кто я такой, – ответил Роган. – Ты пробивал меня по базам. Кто-то искал на меня данные, и теперь я знаю кто.

Мужчина медленно повернулся и положил руки на капот.

– И я все еще жив, – сказал Шон. – Это означает, что я прошел твой тест?

– Роган, присяжные еще надерут тебе задницу, – тихо сказал пленник.

Диллон обыскал Мэллори, нашел еще один пистолет и передал Шону. Затем надел на Мика наручники и усадил на обочину. Вдалеке раздался звук приближающихся сирен – кто-то уже сообщил в полицию о стрельбе.

– Диллон, мне нужно к Люси на тот случай, если другие участники всего этого не столь дружелюбно настроены по отношению к Кинкейдам.

– Никто не тронет Люси, – сказал Мэллори.

– Прости, но тебе я не верю, – сказал Шон и повернулся к Диллону: – Справишься?

Тот кивнул:

– Нам с Миком есть о чем поговорить.

Пленник посмотрел на него:

– Я тебя очень уважаю и именно поэтому не выстрелил. Но говорить нам не о чем.

– Я могу помочь тебе.

– А может, мне не нужна помощь, – сказал Мик и добавил мягко: – Может быть, я рад, что все закончилось.

Без четверти три Люси получила от Шона текстовое сообщение:

Ваша карета задерживается, принцесса. Но у меня хорошие новости. Не покидайте дворец без меня!

Она улыбнулась. Все-таки Шон в душе настоящий романтик, и за последние несколько дней она научилась ценить его внимание.

– Люси, тебя ждут двое полицейских, – сообщила внезапно появившаяся секретарь приемной.

Она поколебалась. Неужели Коди? Да еще с другом… Он так и не перезвонил ей; быть может, сегодняшний необъявленный визит – своеобразная месть с его стороны?

– Они не сказали, по какому поводу?

– Нет.

– Не могла бы ты узнать, как их зовут?

Секретарь удивленно посмотрела на нее, пожала плечами и удалилась.

Люси не спеша сложила в аккуратную стопку бумаги, которые сортировала и заполняла, и осторожно положила их в лоток входящей корреспонденции. Ее руки действовали уверенно, но сердце отчаянно билось. Она не была готова к визиту незваных гостей.

Что же заставляло женщину нервничать больше – то, что Прентер мертв, или то, что ею воспользовались для того, чтобы убить его? А как насчет всех остальных условно-досрочно освобожденных? Слишком многие штаты упразднили систему тщательного слежения за досрочно освобожденными. За ними не только не следили, но и редко задерживали за нарушения условий досрочного освобождения. Тюрьмы и так переполнены. Если условно-досрочно освобожденный не совершит новое преступление, он вряд ли отправится обратно за решетку. Вернее, если его не поймают за совершением нового преступления. Для того чтобы условно-досрочно освобожденный вернулся за решетку, кто-то должен быть изнасилован или убит…

Телефон на столе перед ней внезапно запищал, заставив ее подпрыгнуть на кресле. Она подняла трубку.

– Детектив Лайт и офицер Ралей, – доложила секретарь.

– Спасибо, проведи их через две минуты. Я должна зарегистрировать пару документов.

Люси повесила трубку, чувствуя облегчение от того, что ей не придется столкнуться с Коди. Любопытно, о чем хочет поговорить с нею детектив? Неужели ее бывший рассказал о своих подозрениях начальству? Хотя независимо от того, упоминал он о ней или нет, они могут просто отрабатывать убийство Прентера.

Люси не испытывала никаких эмоций по отношению к убитым преступникам, сама себе удивляясь. Неужели она настолько бессердечна? Шон сказал, что она самый сопереживающий человек из всех, что он встречал, но Кинкейд не замечала в себе такой черты. Она и теперь не чувствовала ни капли жалости по отношению к мертвым убийцам и насильникам.

Система уголовного правосудия далека от идеала, и в ходе юридического процесса жертвы преступлений повторно становятся жертвами. Родителей убитых детей в ходе расследования поливают грязью, и склонное к осуждению общество разбирает их жизнь по кусочкам. Оно уверено в виновности родителей в судьбе детей. Вездесущие журналисты поджидают их у дома, у школ, в которые ходили их дети, беседуют с их друзьями и членами семьи, желая знать, что они чувствуют, что делали в ту минуту, когда исчез их ребенок, и почему не опекали свое чадо двадцать четыре часа в сутки.

Люси хотелось плюнуть в лицо прессе, бросающей камень в родителей и порождающей страх, которым питаются преступники. Хищники хотят разорвать общество; они мечтают, чтобы матери и отцы развелись из-за исчезновения их ребенка; они жаждут сплетен соседей и, пуская слюни, ждут, когда полиция начнет задавать вопросы отцам, подозревая их в чрезмерной или же недостаточной демонстрации привязанности к своим детям. Ждут, что правоохранители начнут задавать вопросы друзьям родителей жертвы о том, какое внимание их приятели уделяли ребенку. Сомневаются в прочности семейных уз, плодят сомнения, настраивают братьев против братьев, жен против мужей, отцов против сыновей и матерей против их дочерей.

И сестер против сестер.

Люси было семь, когда ее семилетнего племянника и лучшего друга Джастина похитили из его комнаты посреди ночи. Она была самой младшей из Кинкейдов. Нелия, самая старшая, родила Джастина, еще учась на юридическом факультете, но смогла окончить университет и стать успешным корпоративным юристом. Средняя сестра Карина, на тот момент учившаяся в колледже, присматривала за мальчиком в ночь его исчезновения.

Люси сама была лишь ребенком, но полные ненависти обвинения, которыми убитая горем Нелия осыпала Карину в те несколько дней после убийства Джастина, надолго запомнились девочке. Люси слышала сплетни о том, что ее шурин Эндрю спал с другой женщиной в ту ночь, когда похитили ребенка. Затем слышала, что сестра знала о его романе, но ей было все равно. Что она специально работала допоздна каждую ночь, чтобы не видеть своего мужа.

Нелия уехала из Сан-Диего подальше от семьи и хотя со временем начала вновь общаться с большинством из своих родственников, отношения уже не были такими теплыми, как прежде.

Хуже всего было то, что иногда Нелия бросала на Люси взгляды, в которых читалось: