Филумана - Валентин Шатилов

Каллистрат только покачал головой, пытаясь охватить разумом открывшиеся возможности.

– Жаль, что нет! Возле кареты, думаю, он бы легко открылся! Постойте, мои часики!

Я рванулась к карте, но тут же резко затормозила и приказала Бокше:

– Не смей сходить с этого места! Стой где стоишь!

– Да, княгиня, – доверчиво поклонился ант, даже не мысля обсуждать мои приказы.

– А вот вы. Каллистрат, за мной! Надеюсь, что сейчас смогу наконец продемонстрировать вам одно из чудес современной человеческой цивилизации!

Распахнув дверцу, я схватила свой узелок, вынула наручные часики, торжествующе поднесла к глазам Каллистрата:

– Ага! Я же говорила! Смотрите сами!

– Куда? – поинтересовался он, с любопытством разглядывая циферблат.

– Да вы что? – возмутилась я. – Вот же секундная стрелочка скачет!

– Ух! – выдохнул восхищенно Каллистрат. – Она живая? Это шевелится усик какой-то бабочки, спрятанной внутри? Ловко!

– Сами вы усик, – обиделась я. – Это железо трется об железо. Вращаются шестеренки, раскручивается валик. Черт, не помню, что там еще есть, давно не читала «Городок в табакерке»! Зубчики какие-то, молоточки. И это все внутри часов не слипается, не склеивается, а работает, как и должно. Вопреки местным законам!

– И это все благодаря…

– Да, тетарту. Я не нахожу другого объяснения. Как он активизировался – так все и началось. Люди и их веши восстали против нечеловеческих законов вашего мира. Тетарт-то, оказывается, не прост! Песочному замку возвращает железо-бетонность. Теперь понятно, почему эта Колакса – эта Крас-норыбииа, чтоб ее! – так прятала тетарт от антов. Они бы у нее живо взбунтовались! Как наши сейчас.

– Так вы приказали своему анту не приближаться, чтоб он не взбунтовался?

– Чтоб он потом не мучился. И от стыда чтоб не повесился. Разве вы не поняли – стоит выйти из сферы изменения физических констант, которую создает работающий тетарт, отойти от кареты на пять метров, как все возвращается на круги своя! Часы останавливаются, дворец из песка рассыпается, человек становится антом. Человеком-антом. Помнящим о своем бунте, мучающимся этим воспоминанием… Зачем же лишний раз подвергать его этой пытке? Не знаю, как вы, Каллистрат, а я не сторонница пыток.

– Зато вы– очень… – Он хотел сказать «злопамятна», но в последний миг смягчил. – Очень памятливы. Но. уверяю, я тоже не сторонник пыток. Фролка! – крикнул он одному из голутвенных дружинников. – Придется тебе посидеть на козлах. Никуда не денешься. Тут у нас такие чудеса творятся, что… А»Тугар пока на твоем коне поедет. Василий, пойди с фролкой. Вытолкайте Тугара взашей подальше от кареты. К кусту поставьте, радом с княжеским антом. Кстати, княгиня! Вашему Бокше ведь тоже нужна теперь лошадь, чтоб держаться от кареты вдалеке! Василий, садись рядом с Фролкой, а свою лошадь отдай Бокше.

– Может, просто вы пересядете ко мне в карету? Мы будем проводить время за приятной беседой, а ваш кучер или мой Бокша поедут позади всех на вашем коне.

Мысли Каллистрата по поводу моего плана соответствовали его яростному взгляду. Отдать своего лыцарового коня какому-то анту?!

Я быстро сказала: – Предложение отменяется. Все, все! А то еще вас хватит удар. А вам надо беречься, у вас ведь это наследственное, от матушки…

О мой язык!…

* * *

Весь остаток дня Каллистрат был мрачен. Даже в гостях у очередного хлебосольного лыцара на пиру почти не пил и не произносил тостов.

Только на следующий день сменил гнев на милость, сам испросил разрешения сесть ко мне в карету. Поинтересовался как ни в чем не бывало:

– Что вы давеча у меня уточнить-то желали?

– Да кто ж его теперь знает?.. – растерялась я.

Благодаря активации тетарта я освободилась от всех княжеских забот, сидела счастливая, в тишине, бездумно глядя в каретное окошко на проплывающий мимо пейзаж. Мысли бродили где-то возле мамы, около дома, даже на работу забредали, в клиническую лабораторию. Из которой меня, наверно, уже уволили… Особенно ужасало при этом почему-то то, что в моей трудовой книжке теперь появится запись: уволена по статье за прогулы… Черт-те что лезет в голову!

Вопрос Каллистрата поставил в тупик: действительно, а что я хотела уточнить?

– Ну тогда, пока вы вспоминаете, дозвольте, княгиня, и вам вопрос?

– Дозволяю.

– Вы вчера так спокойно приняли антовский бунт, а я до сих пор в толк не возьму – с чего они бунтовать надумали? Ну почувствовал ант себя свободным человеком, ну ладно… Бунтовать-то зачем?

– Тут как раз загадки нет. Психологически это оправданно. Принцип маятника… Ах да! У вас же нет часов. Тем более с маятниками… Тогда другой пример. Вы идете по лесу. Дорогу преграждает ветка. Вы ее отодвинули. Что будет, если вы (после того как отодвинули) отпустите ее?

– Хлестнет меня, наверно.

– То есть, распрямляясь, качнется в противоположную сторону, так? Вот и анты: их психика все время находится в согнутом, приниженном положении, а как сняли ограничитель – она и качнулась к бунту против тех, кому только что подчинялась. А гривна… Вот, кстати, вспомнила! Вопрос вчерашний. Как раз насчет гривн. Мы с вами так красиво расписали историю этого мира: пришли анты, их сожрали неподходящие для человека константы этого мира, села на них нечисть, пришли наши с вами предки, надели гривны, сели вместо нечисти. А сами-то гривны откуда взялись? Меня версия про их божественное происхождение не очень убеждает.

– Крамольные речи изволите говорить, княгиня…

– Да бросьте, Каллистрат, здесь все свои. На бога надейся, а сам не плошай! Я хоть сейчас ваши мысли и не читаю, но знаю, что вы не из тех, которые готовы слепо поверить в любую сказку, лишь бы она была красива!

– Вы попали прямо в яблочко, княгиня, – уже нормальным тоном сообщил Каллистрат. – Гривны – это вопрос из вопросов. Откуда взялись? Кто их сделал нам на радость? Нечисть их носить не может – боится. Но знает отлично! Вы не видели живую нечисть? Или хоть дохлую – только сразу после смерти? У них ведь на шее обязательно что-нибудь болтается: бусы какие-то, ленточка, веревочка, потерянная людьми на дороге, – что-нибудь да есть. Хотят смотреться господами!

– Ну, нечисть как создателя гривн я отмела сразу – вы же сами сказали, что она не создает ничего, иначе бы и нечистью не была.

– Да. Тут вы правы. Но кто тогда остается – анты? Если анты пришли из того же мира, что и наши предки – только раньше, много, много раньше, – могли они их с собой принести? Как вы думаете? Помнится, вы говорили, что у вас вещи становятся все сложнее и сложнее. Но такой сложности, как в гривнах, а тем более в тетарте, я так понял, у вас еще нет?

– Нет, – вынуждена была согласиться я.