Шаман - Алексей Калугин

Орсон на секунду оторвался от фотоаппарата, с помощью которого аккуратно фиксировал все, что происходило.

– Есть идеи насчет происхождения этого очередного чуда света?

– Если я скажу, что все это нам просто снится, тебя это устроит? – спросил Брейгель.

– Слишком мокро для сна.

– Ну, тогда сам что-нибудь придумай.

Брейгель снова повернулся к стене, приложил к ней обе ладони и, запрокинув голову, посмотрел наверх. Если на стене и имелась охрана, она никак себя не проявляла. Да и видела ли она, что происходит внизу?

– Что ты делаешь? – спросил Осипов.

– Пытаюсь уловить космические вибрации, – загробным голосом ответил стрелок.

– Ну, и как? – хмыкнул Осипов. – Получается?

– Отчасти, – ушел от прямого ответа Брейгель.

У самого основания стены тянулась узкая тропка, на которой двум встречным путникам разминуться было бы сложно. Камохин стоял на краю склона и смотрел вниз, на желтую дорогу, тянущуюся через необъятные зеленые поля, распростертые в обе стороны, словно два огромных крыла, и упирающуюся в узкую полосу леса возле самого горизонта. На дороге никого не было. Глядя на все это, очень просто было представить, что в этом мире вообще нет никого, кроме них. Ни единого живого существа, способного мыслить и принимать обдуманные решения. Даже наемники, заночевавшие, должно быть, в лесу, казались не настоящими, а вымышленными персонажами очень странной истории.

– В какую сторону пойдем? – спросил он у замершего рядом с ним мункумболе.

– Я должен провести обряд, – ответил абориген.

– Только по возможности недолго, – попросил квестер. – Скоро уже стемнеет.

– Это займет пару минут, – заверил его Ной.

Он достал из сумки птичье крыло и принялся водить им по стене, что-то негромко бормоча.

Стоя рядом, Брейгель с интересом наблюдал за действиями мункумболе, пытаясь угадать, какой практический смысл в этом заложен. Ведь не могло же в самом деле оказаться, что шаман просто так поводит по стене крылом, а после наугад укажет направление?

Ной спрятал крыло в сумку. Теперь в руке у него был небольшой уголек. Два раза проведя по стене ладонью, он нарисовал на ней два пера. Одно он закрасил углем, другое оставил белым.

– Нравится? – спросил он неожиданно у Брейгеля.

Тот растерянно кивнул. А что еще ему оставалось? Начать профессиональный разбор художественного стиля аборигена?..

– Какое из двух тебе больше нравится? – тут же задал другой вопрос мункумболе.

Не задумываясь, Брейгель ткнул пальцем в черное перо, расположенное левее белого.

– Это! Только не спрашивайте, почему я выбрал именно его!..

– И не собираюсь. – Ной ладонью провел по мокрой стене, стирая свои художества. – Главное, ты сделал выбор. Мы пойдем туда! – Мункумболе указал налево.

Соглашаясь с ним, Камохин молча кивнул.

– Эй, постойте! – взмахнул руками Брейгель. – Бамалама! Я же просто ткнул пальцем наугад!

– Что от тебя и требовалось, – заверил его Ной. – Ты сделал неосознанный выбор.

– А если мы пойдем в ту сторону и ничего там не найдем? Вы не скажете, что это я во всем виноват?

Мункумболе улыбнулся и похлопал Брейгеля по плечу:

– Ты всего лишь инструмент в деснице случая. Я бы мог подкинуть перо, и мы пошли бы в ту сторону, куда он полетело.

– Так почему ты его не подкинул?

– Потому что идет дождь, – указал на небо старик. – Ну, что тут непонятно?

Ну, да, с его точки зрения, все было просто и понято.

«Нужно начинать думать, как абориген, – подумал Брейгель. – И тогда все станет легко и просто. Можно будет, подобно перу, парить в воздушных потоках, совершенно бессознательно делая выбор, в какую сторону лететь. Если, конечно, не идет дождь. Ну а если дождь…»

– Идешь замыкающим, – сказал Камохин.

– Лады, – кивнул Брейгель.

Отряд растянулся по узкой тропе, тянущейся вдоль стены.

Идти приходилось осторожно – тропа, размокшая под дождем, была скользкой. Оступившись, можно было скатиться вниз по мокрому склону. А забраться снова наверх в том месте, где не было дороги, было бы не так-то просто. Только аборигены, шлепавшие босиком, чувствовали себя на тропе уверенно.

Вскоре сумерки сгустились настолько, что пришлось включить фонари.

– Странное ощущение, – ни к кому конкретно не обращаясь, произнес Осипов. – Кажется, что за этой стеной никого нет. Вообще никого!

– Ну, в общем, да, – согласился с ним Орсон. – Если бы там были люди, они должны были бы зажечь огни.

– У охранников на стене могут быть приборы ночного видения! – подал голос из конца колонны Брейгель.

– А те, кто за стеной? – не оборачиваясь, ответил ему биолог. – Они тоже все пользуются инфравизорами? Даже дома? Если бы за стеной горели огни, мы бы видели отсветы в небе!

– И мы не слышали ни звука, доносящегося из-за стены, – добавил Зунн. – Во всяком случае, я ничего не слышал.

– А вы что об этом думаете, Ной? – поинтересовался у аборигена Осипов.

– Я думаю, чего ради мы хотим попасть за эту стену? – ответил мункумболе. – Мы ведь понятия не имеем, что нас там ждет?

– Разве там не Страна Совершенства?

– Может, что так, – глядя себе под ноги, кивнул на ходу Ной. – А может, и нет. Легенды не всегда говорят всю правду. Вернее, нам не всегда удается до конца ее понять. Мы видим в них лишь то, что нам самим кажется важным и достойным внимания.

– В любом случае за стеной должно быть место, где мы сможем переночевать, – авторитетно заявил Камохин. – То, что за стеной, как правило, всегда предпочтительнее того, что снаружи.

– Все зависит от того, с какой стороны находишься ты сам, – заметил Осипов. – Может быть, это мы сейчас за стеной?

– Молодец! – похвалил квестера мункумболе.

Все ждали продолжения. Но больше он ничего не сказал.

Они шли уже больше двух часов. Дождь так и не закончился, но сделался мелким, похожим на водяную пыль, повисшую в воздухе. Из-за туч на небе не было ни звезд, ни луны, и тьма, окутывавшая путников, казалась еще более беспросветной. Лучи фонарей скользили то по белой стене, то по размокшей тропе. Если стена и имела незначительный изгиб, то, находясь рядом с ней, заметить это было невозможно. Людям казалось, что они все время идут по прямой. Все вокруг казалось застывшим, замершим в неизменном постоянстве. Так было, так есть и так будет всегда, пока существует мир.

Камохин понимал, что в конце концов им придется остановиться и заночевать прямо здесь, на узкой, раскисшей от дождя тропе. Другого выхода не было. Но ему очень хотелось верить в то, что они уже близки к заветной цели. Ну, ведь правда же, будет обидно, если утром, когда взойдет солнце, они увидят, что остановились всего в какой-то полусотне шагов от ворот! Поэтому он снова и снова откладывал неприятный момент, когда все же придется дать команду остановиться. Он все еще ждал и надеялся на чудо. Которое ведь могло случиться в любой момент.