Волны Русского океана - Станислав Петрович Федотов

армаду, и назад, на корабли в бухте, и скрестил руки над головой: мол, всем вам каюк!

– Можно, я ему врежу? — командир батареи вскинул пистолет-скорострел, но адмирал отклонил ствол вниз и покачал головой: пущай летит.

– Напрасно, Михал Дмитрич, проявляете благородство, — сказал вернувшийся с переговорного пункта Селиверстов. — Он потом с бомбами прилетит и благородства не выкажет.

– Прилетит с бомбами — свое получит, — возразил адмирал, — а стрелять по безоружному негоже. Честь надобно блюсти!

– Так что, и превентивную атаку подводных лодок отменяем?

– Отменяем. До первого выстрела с их стороны. Мировая общественность должна знать, что не мы начинаем военные действия.

– Да мировой общественности плевать, кто в действительности начал, важно, кого объявят зачинщиком. А объявят, разумеется, нас: все основные газеты в их руках.

– Правда, Степан Панкратович, рано или поздно всплывет, и им будет стыдно.

– Да вы, ваше превосходительство, идеалист.

Тебеньков не успел ответить на иронию своего подчиненного.

– Смотрите, смотрите! — воскликнул Алексей Кеоколо. — Они начали стрелять! Господа, всем следует перейти в укрытие.

Орудийные порты парусников окутались пороховым дымом, и первые ядра ударили в скальные основания Восточной и Западной батарей. Платформа под ногами офицеров вздрогнула, со свистом пролетели осколки гранита и базальта.

На броненосных пароходах орудийные башни также развернулись в сторону бухты и озарились вспышками. В акватории Жемчужной поднялись фонтаны от недолетевших снарядов.

– Ну что ж, — сказал адмирал, когда все переместились под защиту каземата, — видит Бог, не мы начали. Отдавайте распоряжения, Степан Панкратович — ответим по полной программе, как и задумывали. А вы, лейтенант, — обратился он к командиру «Щуки», — марш-марш на борт, и что вы там обещали? В первую очередь разнести самолетоносец? Вот и разносите.

Мартыненко бегом бросился вниз по лестнице к пирсу у подножия батареи, где стоял пришвартованный катер связи.

Селиверстов козырнул и удалился в переговорную. По электротелеграфу полетели приказы командиру эскадры в бухте и командующему отрядом кораблей, укрытых за островами.

Битва за Гавайи началась.

Командующий армадой адмирал флота Энтони Крюгер, невысокий плотный англичанин, похожий на Наполеона Бонапарта, держал флаг на линкоре «Индепенденс». Рано утром 8 августа он провел совещание с командующими союзными эскадрами и остался ими весьма недоволен. Аристократическое воспитание не позволило ему высказать командорам все, что он о них подумал, а подумал он плохо. Легкомысленный, как бабочка, но при этом толстый и неуклюжий, француз де Лонжери, узнав о результатах воздушной разведки, предложил войти в Жемчужную бухту группой линкоров и расстрелять там «ничтожный десяток» русских кораблей. Сухопарый американец Уоррен выразил с ним полное согласие, но — с добавлением:

– Сначала я пошлю бомбовозы на береговые батареи. Зря, что ли, мы гнали эвиеншип через два океана?

– По данным Интеллидженс сервис, у русских есть так называемые истребители, — сухо заметил Крюгер.

– Слышали! — отмахнулся Уоррен. — Наша разведка не хуже вашей. И она выяснила, что на Гавайях истребителей русских нет.

Большинством голосов (абсолютно в традициях демократии) решили операцию провести по плану этого самого большинства. Крюгер был вынужден согласиться.

– Как назовем? — потирая руки, осведомился американец.

– Что? — не понял Крюгер.

– Нашу операцию, — удивившись непонятливости товарища по оружию, ответил Уоррен. — Она же войдет в историю.

– Давайте сначала исполним задуманное. Назвать можно и после.

– Нет! — неожиданно горячо возразил де Лонжери. — Хорошее название — это знамя, зовущее к победе! Предлагаю название — «ЛЕФ». Аббревиатура «Liberté, Égalité, Fraternité» — «Свобода, Равенство, Братство».

– Вы, французы, никак не отвыкнете от революционного пафоса, — поморщился Крюгер.

– А мне нравится, — заявил Уоррен. — В нашем духе. Мы несем народам свободу и равенство.

– Угу, — хмыкнул Крюгер. — Индейцы и мексиканцы испытали это на своей шкуре.

– Господа, давайте оставим политику в покое, — примиряюще сказал де Лонжери. — Нас ждут великие дела. А какое название предлагаете вы, адмирал?

– Просто — «Пёрл-Харбор». Звонко и сразу указывает место битвы.

– А что? Годится! — сказал как отрезал американец. — Тоже по-нашему.

Француз поджал губы и согласился.

Артиллерийская дуэль длилась уже полчаса, когда русские подводные лодки вышли на охоту.

Перед этим с палубы самолетоносца один за другим взлетели три машины и направились — две на береговые батареи, а одна к русским кораблям. По всем трем ударили счетверенные скорострелы. Это для летчиков явилось полной неожиданностью. Самолеты заметались, стараясь уйти от свинцовых струй. Любая из пуль могла поразить пилота, но еще хуже — попасть в бомбу и вызвать общую детонацию. Эта опасность заставила летчиков сбрасывать бомбовый груз где попало. Два самолета вернулись на палубу несолоно хлебавши, с пробоинами в корпусах и крыльях, а третьему, ходившему на бомбометание вглубь бухты, не повезло: уже при возвращении его достала очередь с Западной батареи. Пули ударили в бак с горючим, пламя мгновенно охватило всю машину, и она, кувыркаясь, рухнула в океан.

Эта потеря вызвала ярость командования армады, и на батареи посыпались ядра и фугасы. Русские не остались в долгу. Первые же залпы бомбометов вдребезги разнесли два французских парусных линкора, а на паровых разворотили или заклинили несколько орудийных башен. Оставшиеся парусники спешно стали отходить на безопасное расстояние, теряя при этом возможность самим наносить удары, но броненосные пароходы лишь сменили позицию и продолжили дуэль.

Тем временем на эвиеншипе спешно снарядили самолеты новым боезапасом, и те снова направились к бухте, но уже на высоте, не досягаемой для снарядов и пуль. А на самом самолетоносце подняли из трюма еще одну машину и начали готовить ее для полета.

Именно в эти минуты подводные лодки выбрали свои цели: две направились к самолетоносцу, другие две — к тяжелым британским линкорам. Взрывы — один за другим — потрясли не только корпуса кораблей, но и экипажи всей армады. Ни эвиеншип, ни линкоры не затонули, но, завалившись на пробитые борта, из битвы выбыли бесповоротно.

– Представляю, каково сейчас летчикам, — заметил адмирал Тебеньков, глядя в подзорную трубу на скособоченный самолетоносец. — Им некуда возвращаться. Молодцы подводники! Давайте, ребятки, в том же духе!

И русские моряки будто услышали своего командующего.

В боезапасе подводных лодок было по четыре торпеды, и следующие четыре тяжелых корабля противника, в том числе два отступивших из-под обстрела парусника, получили огромные пробоины в течение каких-то двадцати минут. Пароходы выбыли из боя, а парусники быстро пошли ко дну, поверхность воды забурлила от барахтающихся людей. На помощь тонущим поспешили малые суда.

– Прекратите стрельбу! — приказал Михаил Дмитриевич Алексею Кеоколо. — Дайте возможность спасти моряков. — И добавил, поводя трубой по горизонту: — Однако что-то наши долго идут… А-а, вот, кажется, и они!

Вдали, над четкой границей воды и неба, показались дымы. Один… другой… третий… пятый… десятый… Основные