Утопленник из Блюгейт-филдс - Энн Перри

Тело оказалось еще более худым, чем ожидал Питт, еще более юным без одежды. Кости были тонкими, кожа по-прежнему сохраняла прозрачную бледность, свойственную детям. Возможно, именно этим отчасти объяснялся тот успех, который имел Альби в своем ремесле.

— Это он? — снова спросил стоявший прямо за спиной у Питта констебль.

— Да. — Инспектор накрыл труп простыней. — Да, это Альби Фробишер. Есть что-нибудь еще?

— Почти ничего, — угрюмо ответил констебль. — Таких мы вытаскиваем из реки каждую неделю, а зимой, случается, и каждый день. Кого-то удается опознать, подавляющее большинство остаются неопознанными. Вы закончили здесь?

— Да, спасибо.

— Тогда поднимемся наверх и выпьем горячего чаю.

Констебль проводил Питта обратно к пузатой печке и чайнику. Оба взяли кружки с кипятком и подсели к столу.

— Он был задушен, — заметил инспектор, хотя в этом не было необходимости. — Вы будете рассматривать этот дело как убийство?

— О да. — Констебль поморщился. — Хотя вряд ли от этого будет какая-то разница. Кто может знать, кто прикончил бедолагу? Это мог сделать кто угодно, ведь так? Да, кстати, а кто это такой?

— Альберт Фробишер, — ответил Питт, снова мысленно отмечая, какая же неподходящая была у Альби фамилия. — По крайней мере, нам он был известен под таким именем. Он был мужчиной-проституткой.

— Ого — это ведь он давал показания по делу Уэйбурна, бедняга… Недолго он протянул, да? Его убили, чтобы спрятать концы в воду, так?

— Не знаю.

— Ну… — Допив чай, констебль поставил кружку на стол. — Такое ведь нельзя исключить, правда? С другой стороны, в таком ремесле убивают по самым разным причинам. Рано или поздно все заканчивается одинаково, ведь так? Я так понимаю, вы хотите забрать его себе? Нам отправить тело в ваш участок?

— Да, пожалуйста. — Питт встал. — Надо будет все подчистить. Возможно, смерть Альби не имеет никакого отношения к делу Уэйбурна, но он все равно проживал в Блюгейт-филдс. Благодарю за чай. — Он вернул кружку.

— Всегда пожалуйста, сэр. Я пришлю труп вам, как только мой сержант скажет слово. Но это случится не раньше, чем сегодня вечером. Так что нет смысла ждать.

— Спасибо, констебль. Счастливо оставаться!

— Всего хорошего, сэр.

Питт прошел к широкой сверкающей полосе реки. Был отлив, и от черной слизи, покрывающей мокрые каменные плиты набережной, исходил терпкий запах. Ветер поднимал на поверхности воды крупную рябь и бросал крохотные клочки белой пены в борта медленно ползущих барж. Баржи поднимались по реке к грузовым причалам лондонского порта. Питту вдруг захотелось узнать, откуда он, этот накрытый брезентом груз, лежащий у них на палубе. Он мог быть откуда угодно — из тропических лесов Африки, из безлюдных арктических пустынь, расположенных к северу от Гудзонова залива, где зима безраздельно хозяйничает по полгода кряду, из джунглей Индии, с островов Карибского моря. И все эти земли входят в Британскую империю. У Питта перед глазами возникла карта мира, с британскими владениями, выделенными красным, — казалось, речь шла о каждой второй стране. Недаром говорили, что над Британской империей никогда не заходит солнце.

И сердцем империи является вот этот город. Именно в Лондоне живет твоя королева, где бы ты ни находился, — в Судане, в Капской колонии, в Танзании, на Барбадосе, на Юконе или в Катманду.

Сознавал ли такой подросток, как Альби, что он живет в сердце этого огромного мира? Видят ли обитатели этих грязных, зловонных трущоб, стыдливо прячущихся за гордыми благополучными улицами, в своих самых безумных мечтах о богатстве, навеянных винными парами или дымом опиума, что они являются частью всего этого бесконечного могущества?

Баржи прошли, оставив за собой сверкающую водную гладь, освещенную ослепительным косым светом медленно клонящегося к западу солнца. Еще через несколько часов небо побагровеет, в последние предзакатные минуты придав иллюзию красоты густой пелене дыма, висящей над заводами и доками.

Расправив плечи, Питт быстро зашагал вперед. Нужно поймать извозчика и вернуться в участок. Теперь Этельстан вынужден будет разрешить ему продолжать расследование. Произошло еще одно убийство. Возможно, оно не имеет никакого отношения к Джерому и Артуру Уэйбурну, но оно все равно остается убийством. А каждое убийство необходимо раскрыть, если только это возможно.

— Нет! — воскликнул Этельстан, вскакивая на ноги. — Боже милосердный, Питт! Этот мальчишка торговал своим телом! Ублажал извращенцев! Рано или поздно он должен был умереть — его или доконала бы какая-нибудь болезнь, или пристукнул бы один из клиентов. Если мы будем тратить время на каждую мертвую проститутку, нам понадобится вдвое больше сил, и при этом мы все равно ничем другим заниматься больше не будем. Вам известно, сколько человек ежедневно умирает в Лондоне?

— Нет, сэр. А что, после определенного количества каждая конкретная смерть уже перестает иметь значение?

Суперинтендант хлопнул ладонью по столу, поднимая в воздух бумаги.

— Черт побери, Питт, я вас разжалую за неповиновение начальству! Разумеется, не перестает! Если бы у нас была возможность или веские основания, я бы расследовал это дело до самого конца. Но убийство проститутки — это достаточно обыденное происшествие. Уж если вы выбрали такую профессию, вы должны быть готовы столкнуться с насилием — и болезнями — и рано или поздно вы с ним столкнетесь! — Он помолчал. — Я не собираюсь отправлять своих людей бессмысленно прочесывать улицы. Мы никогда не найдем того, кто убил Альби Фробишера. Это мог быть один из тысячи… один из десяти тысяч! Кому известно, кто приходил в тот дом? Да кто угодно. Абсолютно кто угодно. Никто не замечает этих людей — такова природа подобных заведений, и вам, черт возьми, это известно ничуть не хуже, чем мне. Я не собираюсь бесцельно тратить время своих следователей, ваше или чье-либо другое, заставляя их заниматься безнадежным делом. — Этельстан перевел дыхание. — А теперь идите к себе и ищите этого поджигателя! Вам известно, кто это, — так задержите же его до того, как мы получим еще один поджог! А если я услышу, как вы еще раз упоминаете Мориса Джерома, Уэйбурнов или кого бы то ни было еще, я отправлю вас патрульным на улицу — я клятвенно вам это обещаю, и да хранит меня господь!

Питт больше ничего не сказал. Развернувшись на каблуках, он вышел из кабинета, оставив Этельстана стоять стиснув кулаки, с пунцовым лицом.

Шарлотта была потрясена, узнав от мужа о гибели Альби; она даже не предполагала ничего подобного, несмотря на то, что уже много раз слышала о насильственной смерти людей такого круга. Почему-то ей в голову не приходило, что Альби, чьи лицо и даже отчасти чувства были ей знакомы, умрет в течение того краткого срока, на который судьба свела их вместе.

— Как это произошло? — взволнованно воскликнула молодая женщина, охваченная не только изумлением, но и болью. — Что с ним случилось?