Песнь Бернадетте. Черная месса - Франц Верфель

устроены, что со страшной силой цепляются за свой кошмар. Он им застит весь белый свет, из-за него они даже отказывают своему мужу. Бугугорт нежно похлопывает женушку по спине. Она молит сдавленным голосом:

– Сходи еще раз к Дозу, Бугугорт, или к Перю, может, кто-то из них придет…

– Зачем ходить, – пожимает плечами муж. – Перю за городом, а у Дозу прием. Сама видишь, слишком поздно. Малыш уже хрипит. Это агония…

Франсуанетта Гозо, дочь мясника, одна из соседок, подает голос, произнося обычные слова утешения:

– Зачем так горевать, милая Круазин? Радуйся! Разве ты хочешь, чтобы твое дитя влачило жизнь несчастного калеки? Он же крещен и безгрешен. Он станет ангелочком на Небе и будет тебя ждать…

Мать прижимается головой к постели ребенка. Легко говорить этим женщинам вроде Франсуанетты Гозо или Жермен Раваль. Она ни о чем так не молит Небеса в эту минуту, как о том, чтобы ее крошка жил жизнью жалкого калеки. Только бы жил! Ей вовсе не хочется, чтобы он стал ангелочком на Небесах и ждал ее там. Дикие фантазии проносятся в ее мозгу. Почему-то повторяется одна и та же картина: Бернадетта опускает голову в бассейн, моет в источнике лицо и руки. И вдруг внезапная мысль молнией пронзает ее сердце. Это погружение, омовение – не просто святая игра, это рецепт, который Дама с помощью Бернадетты дарует людям…

Она с криком вскакивает на ноги. Решение принято. Она выхватывает ребенка из большой корзины, заменяющей ему кроватку, наспех заворачивает его в передник и выбегает из дома. Внезапная мысль, пронзившая ей сердце, так сильна, что Круазин даже не тратит время, чтобы завернуть ребенка в одеяло. Жан Бугугорт и соседки, убежденные, что горе лишило ее разума, с криком бегут вслед за ней. Но она в самом деле бежит как безумная, с невероятной скоростью мчится по улицам все дальше и дальше. Это событие привлекает всеобщее внимание. Люди взволнованы. Но никто не решается ее задержать. Несчастная, бегущая наперегонки со смертью, все дальше отрывается от своих преследователей. Даже муж не в силах ее догнать. Собравшаяся толпа мчится следом за ней к Массабьелю.

Перед бассейном женщина опускается на землю, потная, задыхающаяся, полумертвая. У нее едва хватает сил опустить ребенка по шейку в воду.

– Возьми его, Пресвятая Дева, возьми его или верни мне! – лепечет обезумевшая. Она не обращает внимания на подошедших женщин, принимающихся наперебой ее уговаривать:

– Вы убьете малыша, Бугугорт… Вода ледяная…

– Если я не смогу его спасти, я его убью, какая разница! – задыхаясь повторяет Круазин. У нее хотят вырвать ребенка. Она оскаливается и шипит. К ней опасно подходить близко. В конце концов люди отступают. Воцаряется мертвая тишина. Слышны только предсмертные хрипы агонизирующего ребенка. Вдруг одна из женщин, стоящих у самого бассейна, восклицает:

– Пресвятая Дева… малыш заплакал…

И действительно, в течение нескольких секунд слышен слабый писк ребенка, похожий на плач новорожденного. Люди переглядываются и бледнеют. Круазин поднимает ребенка – купание длилось ровно четверть часа, – снова заворачивает его в передник и мчится назад. Когда не поспевающая за ней толпа добегает до дома, где живут Бугугорты, Круазин уже стоит перед дверью, раскинув руки и загораживая вход, и предостерегающе шепчет:

– Тише! Он спит… Мой малыш спит…

Ребенок Бугугорт спит весь остаток дня и всю ночь. Утром он с непривычной для него жадностью выпивает два полных стакана молока. Через несколько минут после этого Круазин отправляется за водой к колодцу возле кабачка Бабу. Когда она возвращается, то видит, что малыш сидит в своей корзине, сидит первый раз в жизни. Она хочет закричать, но не может. А малыш смеется как победитель. Из груди женщины вырываются короткие, хриплые звуки, она рыдает от счастья. Первое чудесное исцеление в Лурде свершилось.

Уже через час сотни людей движутся туда и обратно по узкой улице Пти-Фоссе. А в доме Бугугортов у кроватки ребенка стоят два врача. Доктор Дозу привел с собой доктора Лакрампа, так как Перю, тоже некоторое время лечивший ребенка, в отъезде. Известно, что семья Лакрамп принадлежит к верхушке лурдского общества. Доктор Лакрамп – очень богатый человек и практикует лишь от случая к случаю. После того как медики с величайшей тщательностью осмотрели малыша, городской врач вынимает журнал со своими записями и читает:

– «Жюстен Мари Адолар Дюконт Бугугорт, родился в феврале 1856 года. Ярко выраженный рахит. Март 1856 – сильное воспаление слизистой кишечника. 25 августа – высокая температура, сильные судороги, рефлексы сохранены. На следующий день: рефлексы исчезают, температура нормальная. Meningitis tuberculotica? Прогрессирующий паралич нижних конечностей. Exitus вероятен в течение ближайших часов». Дальше записи длительное время отсутствуют. Затем: «Диагноз колеблется между менингитом и полиомиелитом. Полный паралич нижних конечностей…» – Дозу опускает журнал. – Вот видите, коллега, мои записи довольно точны. Я ведь обо всех интересных случаях сообщаю моим корреспондентам в Париже.

В комнате Бугугортов вокруг врачей почтительным кольцом стоят человек пятнадцать соседей с открытыми от изумления ртами. Медики не обращают никакого внимания на этих непросвещенных обывателей, но торжественно, пересыпая свою речь терминами на латыни и греческом, служат научную мессу, внушающую упомянутым обывателям не меньший трепет, чем богослужение в церкви.

– Я обследовал этого ребенка три дня назад, – говорит Дозу. – Полный паралич бедер был без изменений. Атрофию и контрактуры вы видели сами. Но сейчас, без сомнения, началась иннервация. Хорошо прощупывается новая мускульная ткань. Попробуйте еще раз…

– Если ваш диагноз был верен, – замечает Лакрамп, – то иннервация абсолютно исключена. Откуда ей быть, согласитесь, если двигательные нервы разрушены? Вы же не считаете, что такие изменения могли развиться только на почве рахита?

– Конечно, не считаю, коллега. Но я утверждаю, что мой диагноз был верен.

Доктор Лакрамп пожимает плечами:

– В таком случае мы столкнулись с медицинской загадкой. Ледяная ванна воссоздает нервную ткань из ничего. Вы так верите в действие холодной воды, Дозу?

На лице городского врача появляется ироничная усталая гримаса.

– Тучным людям, которые плохо себя чувствуют, я рекомендую холодные ванны, – говорит он. – Это полезное аскетическое средство при переедании и праздности.

– Может быть, вы верите в некий травматический процесс, в лечебное воздействие испуга?

– Вы задаете излишние вопросы, коллега.

– Тогда остается только предположить, что в воде Массабьеля растворено неизвестное науке, но мощное вещество, восстанавливающее нервную ткань.

Доктор Дозу берет шляпу и перчатки.

– Я, во всяком случае, – объявляет он, – сегодня же подробно опишу Шарко и Вуазену случай с ребенком Бугугортом.

– Не делайте этого, любезный коллега, – пугается Лакрамп. – Эти светила разразятся гомерическим хохотом по поводу уровня медицины в Лурде, что было