Княгиня Ольга. Огненные птицы - Елизавета Дворецкая

– Да стреляйте же, бесовы дети! – кричал позади Величар. – По заборолу!

Осознав, что с ходу в городец не прорваться, древляне отступили и сами взялись за луки. Дружной стрельбой согнали смолян с боевого хода, и отроки выволокли Володислава на безопасное расстояние.

– Меч не потерял? – буркнул Величар, когда князя подвели к нему и усадили на сани. – Это тебе наука… А то разогнался!

– Береги уж себя! – попросил Коловей. – Один ведь ты остался из князей.

– Еще Будерад у случан есть, – напомнил кто-то.

– И где он, Будерад! Как на вече кричать – так он самая горластая жаба на болоте, а как на рать идти – что-то его рядом не случается!

– Откуда там забороло-то, в Нелепове-то? – прищурился Величар. – Отродяся не было.

– Видать, устроили сами. – Володислав ощупал повязку на бедре под портами.

Нелеповский городец был святилищем, как почти все такие городцы. У него имелся тын поверх вала, выстроенный в прошлую войну, но боевоего хода там никогда раньше не было. И судя по дымам, строений внутри стало больше, чем две старые обчины.

– Что дальше делать будем? – спросил Коловей.

– Если брать городец, то порок нужен – ворота ломать, – решил Величар. – Ступайте, отроки, в лес, несите бревно подлиннее и покрепче.

Взяв топоры, десятка два ушли в лес.

– Там должен Турд сидеть, брат Ингорев, – Володислав, поднятый на запасного коня, вглядывался в строй голов между вершинами тына, но лиц, конечно, на таком расстоянии разобрать не мог. – Если бы этого удалось взять…

– Добыча знатная была бы, – кивнул Величар.

– А как по-твоему, – Володислав повернул к нему голову, – Ольга теперь может за деверя выйти? Турд ведь из того же рода, тех же владений наследник.

– Он и так женат на ее сестре родной.

– А! Запамятовал, – Володислав знал об этом со слов Предславы. – У них еще один брат есть, неженатый, Акун. Он летом приезжал к Свенельду.

Володислав задумался, вспоминая. Летом он, при помощи пары Свенельдовых отроков, расставил ловушку для Акуна, надеясь, что тот свернет себе шею во время охоты. Но Акун уцелел, зато на том же лову погиб Свенельд. И началось… Старый воевода был как столп, на котором держался старый порядок. Его не стало – и рухнула неволя. Смерти Свенельда Володислав и Маломир не хотели, а значит, устроили ее сами боги. Боги отдали древлянам жизнь Ингоря и его меч, – Володислав опустил глаза и прикоснулся к холодной золоченой рукояти. И хотя русы огрызаются, боги не покинут землю Деревскую. Дерева будут свободными.

Под стенами Нелепова тоже имелась весь – здесь и жил род Нелеповичей. Старейшина его, боярин Сыровец, был убит, когда русы напали на городец впервые, жители почти все оказались в плену и уже были уведены в Киев: держать их здесь просто не было места. В избах предградья размещались смолянские ратники, но теперь все они набились в город, а в опустевших избах грелись древляне.

К полудню из лесу притащили бревно, годное для порока. Собрались и поволокли его к воротам. Смоляне, прячась за вершинами тына, с заборола встретили густым роем стрел. Расстояние было невелико, и промахнулся мало кто. Пришлось, бросив бревно и уволакивая раненых, вернуться в предградье. После недолгого совещания сняли двери с нескольких клетей и погребов. Прикрываясь ими сверху, как щитами, вновь поднялись по откосу к брошенному бревну. У смолян оказался недурной запас стрел – железные жала густо сыпались сверху, отыскивая щель. Древляне теснились у бревна: один нес само бревно, другой держал дверь над ним и над собой.

Кожаные подошвы черевьев скользили по обледенелому склону. Стрельба сверху не прекращалась. Каждый раненый тут же становился огромной помехой – он не мог уже ни тащить порок, ни держать над собой щит из двери, а ручки дверей для этого далеко не так удобны, как ручки настоящих щитов. Но и отойти назад раненые не могли – двоих-троих, кто попытался отбежать, застрелили на склоне.

Наконец подобрались ближе, ударили бревном в ворота. Но едва качнулись назад, чтобы нанести второй удар, как стоявшие сзади с разгону поехали вниз, увлекая с собой и бревно, и товарищей, державших его передний конец. Не устояв на ногах, покатились к подножию кубарем, стараясь увернуться и не попасть под тяжелое бревно. Стрельба поутихла – сверху несся хохот смолян, которые от смеха не могли целиться.

Торопливо, провожаемые стрелами, отошли к веси, укрылись за избами. Бревно бросили у подножия.

– Был в Ингоревом войске варяг один, – вспомнил Величар, – не скажу, как звали, он тогда в олядном огне сгорел, после пролива не видал его больше никто. Так он рассказывал: вот так же они, варяги, как-то город Париж у франков осаждали. Так сорок тысяч воев положили.

– Сорока тысяч у меня нет, – угрюмо отозвался раздосадованный Володислав. – И что же, взяли?

– Про Париж не помню. А Ираклию мы со Свенельдичем взяли, и еще перед ней городов с десяток, а там стены были поболее этих, да каменные. Лесницы надо вязать, на стены лезть. Одни лезут, другие стрелков с заборола отгоняют.

– Но ведь потеряем много?

– Без этого никак. Мы со Свенельдичем тогда по тыще на каждый город клали, а то и больше.

Он говорил «мы со Свенельдичем», будто они управляли войском вдвоем, хотя таких, как Величар, бояр с дружиной у Мистины тогда было под началом десятка четыре.

– Да ну тебя в тур с твоим Свенельдичем! – поморщился Володислав. – Брат он тебе, что ли?

– Тогда был навроде брата… Над войском старший – как отец, хоть годами он меня лет на десять моложе. И вот хочешь знать, что сейчас Свенельдич сказал бы?

– Нет! – резко ответил Володислав. – Не хочу. А что?

– Он сказал бы: хватит, жма, ратоборствовать, вели людям кашу варить!

* * *

Пока варили на кострах кашу, пошел снег. Плотно затянутое тучами небо не обещало прояснения – что не диво в хмурый месяц стужень. Ели по очереди, набиваясь в избы и теснясь возле поставленных наземь котлов. Но в двенадцать избушек и три баньки нелеповского предградья четыре с половиной сотни ратников поместиться не могли. Разве что в три слоя укладывать, как сказал Медведь.

Стали обсуждать, как быть дальше. Поближе к князю собрались немногие здесь бояре – Величар, Коловей, Истислав, – и те мужики, кто считался старшим в своей ватаге.

Можно было дождаться конца снегопада и вновь пойти на приступ. Но как знать, когда он закончится – об эту пору может и три дня идти.

– А на шестой день – солноворот! – Величар ткнул пальцем вверх. – Тут уж не до войны будет, ближе к своим чурам надобно держаться.

– Но и эти, – Коловей показал в сторону городца, имея в виду смолян, – век в осаде сидеть не могут. Колодца же там нет?

– Вода с неба валится, – напомнил кто-то из сидевших вокруг. – Собирай да топи.