Записки раздолбая, или Мир для его сиятельства - Сергей Кусков

— Встречу вам с сотником устрою, — буркнул я. — А дальше ты права, посмотрим.

С её стороны раздался тяжёлый вздох, а губы тронула милая улыбка.

— Чудо моё, откуда ты такой взялся?

— Мама с папой родили.

— Я говорю, почему какая-то голытьба лежит на самом почётном месте? Вы тут совсем опухли, торгашня?

Она щёлкнула пальцами, и рядом тут же материализовалась симпатичная служаночка лет двадцати, не более, в переднике и в платье с голыми ляжками. Тога — не тога, туника — не туника, чем-то на римский стиль смахивало. Но, видимо, декор «под Рим, как мы его понимаем», а не что-то из наследия.

— «Звезда Мериды» урожая шестьдесят второго года, или «Южная принцесса» шестьдесят второго или шестьдесят пятого. Есть?

— Найдём, ваша милость. Что-то ещё?

Взгляд виконтессы на меня. Я закачал головой.

— Доверяю вкусам её милости.

— Будет исполнено. — Раболепный кивок, и служанка исчезла. Девочка из крепостных, но элитная, и с мозгами — не могут быть забитые и безмозглые в таких заведениях.

— Ты смотри, а нищеброды знают что такое «Южная принцесса» и «Звезда Мериды»! — произнёс сзади другой голос, и раздалось дружно ржание нескольких глоток:

— Га-га-га!

— Это что, они о нас? — Я непроизвольно нахмурился.

— Рома, а кто сегодня возлежит на самых лучших местах? — снова заулыбалась она. — Кстати я была удивлена днём, когда слуга сказал, что это место кем-то занято. Обычно оно всегда моё.

— Обычно?

— Я часто бываю на концертах Галадриэль, — отмахнулась она.

— Но ты лежишь на этом же самом привычном месте, — не мог сдержать я иронию.

— Да, но место НЕ МОЁ. — Снова довольная и донельзя хитрющая улыбка. — Впервые я на нём гостья.

Я неспешно обернулся. Сзади… Возлежала и возлияла, «сдвинув» два столика, небольшая компания немного подвыпивших представителей золотой молодёжи. Одежда хорошая, не нищеброды с мечами, а как минимум бароны со свитой. Возлежали они может и недавно, но возлияли уже давно, и это было отчётливо видно. Четверо парней, три девушки. Девушки тоже благородные — дешёвых шлюх, сопровождающих сильных мужчин, Ричи умел выделять. Баронесски-виконтесски, не меньше. Причём один, судя по позе лежания и написанных на роже самодовольстве и наглости, главный в компании, обнимал сразу двух девушек, один был рядом с одной, а двое — без девушек. Ну тоже логично, заведение шикарное, сюда лучше с сеньоритами благородными. Именно здесь шлюх не поймут. Репутация.

— Я доверился Ансельмо, — произнёс я, оправдываясь. Ибо простой мальчик-квестор без году неделя, и такие расходы на себя? Ща-аз! Палево, блин! — Он сказал, надо. Переговоры с кем-то важным должны были быть. Но он не договорился.

— А если бы договорился?

— Не знаю. — Я пожал плечами. — На завтра бы перенесли. Завтра тоже концерт. Эльфийка вроде три дня выступает, и сегодня только второй.

— Да, — второй, — довольно улыбнулась виконтесса.

— Ну хоть бы оделись как люди, идя в нормальное заведение, — снова сзади раздался басок наглого. Который с двумя виконтессами-баронессами. — Сказано нищеброды, не знают даже как в приличное общество выходить.

Я снова напрягся. Напряглась и Катрин. Но она — глядя на мою реакцию. А я пока не знал, как лучше отреагировать, думал. Ибо мне с этими уродами детей не крестить, а испортить они мне могут… Всё.

— Да у них просто денег нет на приличное! — Другой мужской голос.

— Фи, такой фасон уже года два не носят! — подлила масла в огонь одна из сеньорит.

Паршивка рядом со мной продолжала улыбаться, и улыбка начала напоминать вызов. Я понял, это тест. Само не рассосётся. Но поскольку я попаданец, то не торопился геройствовать. На самом деле единственным приемлемым решением было вызвать наглецов и грохнуть, но поправочка — я хреново владею мечом. Подсечками, коварными ударами — чуть лучше, Вольдемар натаскал, как мог, а вот обычное фехтование боевым мечом… Слабенькое. Тут не как в кино, нет школ фехтования. Есть отдельные учителя, но я бы не назвал их какими-то монстрами. А в бою фехтовать не надо — руби да коли. Там роль играют координация с напарниками, умение маневрировать конём, умение правильно подставить меч/щит/копьё под нужный удар. Фехтование в стиле д'Артаньяна и его друзей тут в зачаточном уровне.

…Но не факт, что выродки сзади фехтуют хуже. Скорее наоборот.

А ещё их четверо, и могут наброситься толпой. Я ж быдлянин, почему нет-то? А мои телохраны остались на улице — их сюда не пустили. Сюда в принципе ничью охрану не пустили — моя спутница тоже без никого, все «топтуны» на воздухе мёрзнут.

— Это платье — писк последней моды, — прошептала виконтесса. — Я месяц назад танцевала в нём на балу на приёме герцога Картагены.

— Значит, я недостоин нового платья. Только одёванного, — сделал я вывод.

Она наморщила носик.

— Ты — сын десятника из далёкого замка пограничного графства. Для тебя и этого выше смотровой площадки донжона. — Блин, обидно от её слов, но отчего-то понимаю, что она права. — Здесь такие не скоро появятся, — умаслила всё же она моё самолюбие. — Только к лету. Ты — первый. Радуйся!

— Польщён, ваша милость. — Взял её ручку и поцеловал пальчики в перчатке. — Я ждал от столичных нарядов… Вычурности. Сейчас модно «закосить» под простоту?

— Сложное слово, «закосить», но я, кажется, поняла, — нахмурила сеньорита брови. — Да, в этом году его величество устал от роскоши и хочет удалить со своего взора показную вычурность. А заодно поискать себе невесту, ориентируясь не на пёстрые наряды и золочёную вышивку, а на природную красоту без изысков, как есть. А кто мы такие, чтобы сопротивляться его желаниям? — Залихватская улыбка. Катрин точно шпион — я уже насчитал с полсотни разных типов её улыбок.

— Хозяйка! Хозяйка! Вот ты где — иди сюда! — Да задолбали! — Как можно не уважать благородных господ, пуская в зал нищебродов?

Это активизировался один из парней, справа от борзого. — Да мне всё равно, что оплатили! Как можно пускать всякое быдло, когда здесь присутствует сын герцога Алькантары?

— Алькантара? — довольно усмехнулась Катрин одними кончиками губ, а в глазах её заплясали отблески пламени. У кого-то скоро при дворе начнутся неприятности. Неприятности будут в Алькантаре, но начнутся они при дворе, «сверху вниз». Снова голос борзого — хозяйка говорила тихо, её не было слышно:

— Тогда верните им деньги и вышвырните! Я оплачу убытки! Пусть идут вон!

Снова тишина, и опять:

— Я сказал, мать вашу, я не хочу видеть здесь, в своём присутствии, каких-то нищебродов, порочащих меня своим видом! Как будто я сам нищеброд и не могу позволить себе нормальное заведение!

— Ты долго будешь им это спускать? — хмыкнула, наконец, Катрин. — Я считала, что в Пограничье народ более… суровый. И горячий. И обид не прощает.