Я дрался на штурмовике. Обе книги одним томом - Артем Драбкин

И в наземных войсках то же самое… Перед каждой крупной операцией нас сажали в машины и везли на передовую, чтобы мы своими глазами посмотрели. Чтобы мы знали и что, и где, и по своим чтобы не врезали. Ведь немцы были в пятистах метрах…

А на передовой все наши нации были. И слышали, как хохол говорил: «Слушай, кацо, дай закурить! Оставь мне «бычка».

– А местные в Эстонии к вам как относились?

– Хорошо. Нас в Эстонии с распростертыми объятиями встретили… Как освободителей… В Эстонии мы стояли в Тарту, Пярну, Хапсала…

Что в Эстонии мне запомнилось: очень чисто, и в деревнях, и в городах. И неважно, зима это, лето или осень. Везде чистота идеальная. Мы жили на квартирах хорошо, мирно. И никто из хозяев эстонцев никогда, ничего не говорил нам плохого или чем-то был недоволен.

– Когда вы узнали о том, что открыт второй фронт, Вы какое-то облегчение почувствовали?

– Как мы к этому относились? Мы же не большое начальство. Мы – ну рядовые летчики. Вот к его отсутствию мы относились отрицательно. Наши войска уже в Германии, а они только фронт открывают. «Ура! – кричат. – Мы поможем России».

Надо было помогать раньше. Тогда, когда мы немцев по России гнали. Вот тогда надо было. А то уже наши под Берлином, а они фронт открывают.

– Как вы узнали о том, что вы стали Героем Советского Союза?

– Это было для меня полной неожиданностью. Я не знал даже, что кто-то меня представлял к Герою.

Мы тогда стояли в Пярну. И вдруг командир полка говорит: «Вот газета. Сейчас я прочитаю. У нас есть Герои Советского Союза».

И прочитал. Оказывается, то ли в «Правде» или в «Известиях» за 22 февраля ко Дню Красной Армии опубликован список тех, кому присвоено звание Героя. И еще – кто награжден орденами.

– И как в полку отметили это событие?

– А никак, это же только приказ в газете напечатан. Отмечали потом, когда я с наградой из Москвы вернулся.

Командир отправил меня в командировку для получения награды. Мне оформили командировочные и проездные документы в Москву к какому-то указанному дню. Все было договорено. Мне нужно было поселиться в гостинице «Москва». Там меня должны были найти и все подсказать, куда, и как, и что.

Тогда десять человек получили Героя Советского Союза. Вручал Михаил Иванович Калинин. Перед началом вышел Лацис, из Риги (депутат Верховного Совета от Латвии), и говорит: «Вы фронтовики, у вас силища – будь здоров. А дед старенький, так что он только Героям награды вручит, а остальным буду вручать я».

Когда я вернулся в Пярну, утром на построении мне говорят: «Выходи, расскажи, как в Москве награды получал».

А я не выхожу, что-то застеснялся. Вытолкнули, вышел на середину. Говорю: «Калинин вручал… Вы знаете, чем вам про это рассказывать, лучше еще десяток вылетов сделаю. Давайте не будем ля-ля..».

А они меня за голову, за ноги, за руки и качать…

Водки там не было, самогонка. И мы «Звездочку» обмывали самогонкой. Хорошо обмывали.

– Присвоение звания Героя изменило отношение летчиков к вам?

– Абсолютно ничего не изменилось. Во время войны быть Героем значило не на митингах выступать, а в самое пекло лезть. Так что нам не завидовали, но уважали, конечно.

– В вашем полку сколько Героев было?

– Звание Героя присвоили Комарову, Малиновскому, Федякову и Ульяновскому. Почему я стал Героем, а Коля Платонов Героем не стал, и Андреев Героем не стал, не знаю… Командир полка Героем не стал – погиб под Пярну в Эстонии.

Погиб-то нелепо… Ну, просто жалко. Под конец войны в феврале 1945-го мы стояли в Эстонии, деревня называлась Тори. Ко Дню Красной Армии к командиру приехала жена. Командование договорилось по телефону ко Дню Красной Армии подбросить нам по линии Военторга что-то к праздничному столу. Командир мне говорит: «Бери У-2, выброси заднее сиденье, слетай в Таллин. Там загрузи ящики и военторгшу – пусть на ящиках сидит».

Слетал в Таллин. Заднюю кабину набили полностью всяким барахлом – водочка, коньячок, папиросы «Казбек». Военторгша на ящики залезла, пригнулась, и полетели мы домой.

Я прилетел в полк, произвел посадку, зарулил на стоянку. И в это время, когда военторгша начала разгружать кабину, мы видим, как в воздухе над аэродромом столкнулись два самолета…

К нам недавно приехала партия молодых летчиков. Вот они тренировались: летали по кругу, учились бомбить. Для этого сразу за взлетной полосой кто-то нарисовал круг. И они по этому кругу…

Николай Терентьевич Кузнецов с кем-то из молодых летел на спарке. Их самолет уже заходил на посадку, а другой молодой спикировал – и «фьють»… Самолет в самолет.

Я мотор только-только выключил, привез для того, чтобы праздновать, а вместо праздника получились поминки. Жена приехала как жена, а уехала вдовой. (Выписка из ЦАМО: 22.2.1945 при столкновении над аэродромом погибли два экипажа. 1-й: командир полка подполковник Кузнецов Николай Терентьевич (1905 г.р., г. Брест-Литовск), мл. лейтенант Сердюк Александр Иванович (1923 г.р., Сталинская обл.) и 2-й: мл. лейтенант Шкурный Иван Алексеевич (1922 г.р., Брянская обл.) и стрелок Успенский Лев Евгеньевич (1926 г.р., г. Арзамас). Похоронены в 4 км вост. м. Тори Пярновского уезда ЭССР. – И. Ж.)

– Скажите, пожалуйста, почему ваш полк не стал гвардейским?

– Я не знаю, почему он не стал. Хотя полк вел очень активную боевую деятельность, выполнял задачи, нес потери. Казалось бы, все необходимые условия для получения гвардии. Но мы тогда не думали о гвардии, о наградах. Наши мысли были о том, как летать и бомбить. Ни о льготах, ни о деньгах мы не думали. Я и не думал, что получу Героя, никогда об этом не думал… Мое дело маленькое – летай себе да летай. А то, что за это еще и медали с орденами дают – это продукт побочный.

– Как у вас с радиосвязью было в полку?

– По-моему, сначала рации не было, двухсторонняя связь только со стрелком была (СПУ-2 или СПУ-2ф, связь плохая, жаловались на помехи. – Р. О.).

Был радиоприемничек. Но он такой плохой, больше трескотни, чем разговоров. Потом когда появилась рация, было очень трудно ею пользоваться. Фиксированные волны стояли, заранее настроенные. Была связь, но не очень качественная, не всегда понятно, что тебе передают.

А в конце войны было хорошо слышно. Надежная связь.

Я, например, очень хорошо слыхал, когда мне с большого расстояния с КП, а я тогда был в районе острова Эзель, передали:

– Слушай, там на море два корабля, видишь? Пойди, стрельни по ним!

А я им говорю:

– Я плавать не умею.

Я имею в виду, что у морских летчиков есть оборудование, и, если его собьют, они будут плавать, а я нет. Мы – сухопутные. Мы, конечно, над Финским заливом летали, но так, с краешку, чтобы в случае чего до берега дотянуть… А летать над водой у меня оборудования соответствующего не было. И особого желания нет, и вода холодная, и пузырей у нас нет никаких спасательных.