Нет рецепта для любви - Евгения Перова

– Миша… Чего ты от меня хочешь? Ты же видишь, я ничего не понимаю в собственной жизни, ничего решить не могу. Это раньше я все за всех знала, а теперь…

– Я же тебя не тороплю. Просто подумай в этом направлении, ладно? Я ведь совсем не из-за того, что меня прихватило, нет! Мне сиделка не нужна. Мне ты нужна.

– Миш, я не знаю. Почему все так запуталось?

– Сами и запутали, чего уж там. Ничего, пробьемся. Ты знаешь, я решил дела свернуть. Устал что-то. Надоело. Хочется мне все бросить и в деревню перебраться…

– О господи! Ты – и в деревню?

– А что? Я же все детство в деревне провел. У бабы Мани. Это тетка отцовская. Помнишь, мы с тобой раз ездили к ней?

– Помню. За грибами ходили.

– Ну вот! Там-то уже нет ничего, но можно ж домик купить где-нибудь.

– Миш, да ты не выживешь в деревне! Это в детстве можно было на печи спать да босиком бегать, а сейчас… Ты к комфорту привык, к удобствам. И что ты там делать будешь? Чем заниматься? Радио слушать: «В Европе сохранится солнечная погода, а в деревне Гадюкино идут дожди»?

– Косить буду. Пчел разведу, – мечтательно сказал Миша.

– Ой, я не могу! Косить он будет! Да ты не знаешь, с какого конца за косу взяться! Нет, ты как хочешь, а в деревню Гадюкино я ни за что не поеду.

– А если не в деревню Гадюкино? Поедешь? Можно коттедж купить в Подмосковье, там-то уж все удобства будут. Соглашайся!

– Миш, перестань. Давай сначала операцию переживем, а потом видно будет.

Пару месяцев спустя бледный Артём, очень элегантный в непривычном смокинге, маялся в коридоре загса. Он волновался так, что страшно было смотреть – Ника подошла и взяла его за руку, холодную как лед:

– Эй, ты что? Ну-ка, успокойся!

Он криво улыбнулся и посмотрел на Нику несчастными глазами:

– А вдруг она передумала? И опять сбежит? Говорил же – поедем вместе, так нет!

Олеся ехала в загс из дома Иры-Наполеона и слегка опаздывала.

– Ничего она не передумает. Пробки, мало ли что. Перестань себя накручивать. Все будет хорошо. А, вот и приехала – слышишь?

С лестницы доносились приближающиеся голоса и смех. Наконец в дверях появилась Олеся, за ней Катерина, Ира-Наполеон и Пифагор.

– Ты только посмотри, какая красотка! – ахнула Ника.

На Олесе было короткое бледно-лиловое платье с расклешенной юбочкой, из-под которой выступала белоснежная пена нижних юбок. Вместо фаты на ярко-рыжих волосах красовался веночек из искусственных цветов, тоже лиловых, а в руках она держала маленький букет белых роз, перевязанный лиловой атласной лентой. Ника оглянулась на Артёма – и замерла: он забыл обо всем на свете и видел только одну Олесю, которая, улыбаясь, шла к нему по длинному коридору. Он тоже улыбался, а в глазах стояли слезы.

Ника поняла, что сейчас заплачет: она искренне радовалась за Олесю и Артёма, но… Но отдала бы все на свете, чтобы сейчас вот так идти к нему, сжимая в дрожащих руках свадебный букет! Никогда она не любила Артёма сильнее и безнадежнее, чем сейчас, пока он с нетерпением поджидал своего Журавлика. Ника отвернулась к окну, достала платочек и зеркало: слезы все-таки потекли по щекам, как она ни крепилась. «Ну что ты ревешь, дура! – сказала она сама себе. – Все, поезд ушел. Умерла так умерла». И ей показалось, что она на самом деле умерла – для любви, для жизни, для счастья. У нее за спиной шумела и смеялась свадебная компания, а Ника стояла одна-одиношенька, словно в пустыне. Никому не нужная, неприкаянная. Вдруг чьи-то сильные руки обняли ее – Ника всхлипнула, повернулась и уткнулась в грудь бывшего мужа, про которого совсем забыла. Уткнулась и заплакала навзрыд, а Миша, вздохнув, погладил ее по голове, потом поцеловал в висок. Ника подняла голову и попыталась улыбнуться, но получилось плохо. Миша смотрел на нее с состраданием:

– Не плачь, дорогая, не надо. Хочешь, уйдем?

Ника отрицательно замотала головой.

– Точно? Тогда пошли, а то пропустим всю церемонию.

Ника еще раз посмотрела на себя в зеркальце: хорошая какая тушь для ресниц, совсем не растеклась от слез! А потом вдруг произнесла неожиданно для себя самой:

– Миш, если твое предложение еще в силе… В общем, я согласна. Давай попробуем начать всё сначала.

И Миша, глядя в ее нестерпимо-синие глаза, сказал с улыбкой:

– Давай попробуем.

Он взял Нику за руку и повел по коридору – к распахнутым настежь дверям, из которых вдруг мощной волной выплеснулся торжественно-ликующий марш Мендельсона.

Четыре года спустя Артём сидел на балконе своего дома и рассеянно вертел в пальцах бокал с красным вином «Неббиоло», которое пробовал впервые, и пытался ощутить обещанный аромат роз и трюфелей. Понравилось название: nebbia по-итальянски – «туман». В густых туманах Пьемонта и дозревал этот сорт черного винограда. Артём пил «Бароло», которое в отличие от «Барбареско» считалось мужским вином – крепкое, терпкое, оно действительно туманило голову.

Это был самый обычный, ничем не примечательный вечер после такого же обычного, полного рабочей суеты дня. Ресторан работал до последнего посетителя, и Артём приходил домой поздно. Обычно Олеся еще не спала: любовалась звездным ночным небом, сидя на балконе, или дремала перед телевизором, на экране которого почти беззвучно крутилась какая-нибудь старая комедия, запущенная с флешки. Но сейчас Артём был на балконе один. Он смотрел в темный сад, мягко шелестящий под усыпанным звездами небом, и думал, куда же подевалась его жена? Артём допил вино и поднялся было, чтобы найти Олесю, которую не видел… Черт, неужели они уже три дня не виделись? И замер: его вдруг окатило сильной волной тоски и тревоги. Причины тосковать вроде бы не было никакой: дела шли успешно. Вот только Олеся… Алекс, как ее теперь называли! Их русские имена были слишком сложны для иностранцев, поэтому Олеся и превратилась в более понятную Alex. А сам он успел привыкнуть к французскому произношению своего имени – Artème. Алекс и Артём Нейманы – он решил взять свою настоящую фамилию.

Они с Олесей долго выбирали место, надеясь найти что-то похожее на дом своей мечты, и в конце концов нашли: ресторан находился всего в нескольких минутах ходьбы от их нового дома. Артём долго торговался с прежним владельцем, и тот в конце концов уступил. Удача была просто неслыханная: Средиземноморье, курортная зона, казино, пляжи, светская тусовка. Правда, они находились слегка на отшибе, но слава у ресторана была хорошая, и Артём надеялся ее приумножить, втайне мечтая о трех звездах Мишлена. За кухню Артём был спокоен, уже убедившись на практике, что его кулинарные таланты соответствуют самому высокому уровню. Он оставил прежних поваров, а су-шефом взял Сержа, с которым подружился еще во время своей первой стажировки – у того как раз закончился контракт с парижским рестораном. Серж был лет на семь старше и несравнимо опытнее, так что Артём знал, что может во всем на него положиться. Честно говоря, Серж и был настоящим шеф-поваром: Артём сразу предложил ему эту должность, но тот отказался: «Это что, владелец будет у меня в подчинении? Никогда!» Так что официально кухней управлял Артём, но каждый свой шаг он обговаривал с су-шефом.