Побег на рывок. Книга 1. Клинки Ойкумены - Генри Лайон Олди

Учитывая эти и ряд других поправок, выходило сорок четыре – сорок пять лет.

Диего Пераль бежал вместе с двадцатилетними. Старшему из спортсменов университетской команды месяц назад исполнилось двадцать четыре. Молодые, тренированные, в отличной форме. В обуви и одежде, куда лучше приспособленной для бега по пересеченной местности. В конце концов, помощнику тренера не требуется бегать кроссы со своими подопечными. На турнир в качестве участника сеньор Пераль не заявлялся, так что вполне мог бы честно спать еще полтора часа – или заниматься в щадящем режиме.

Диего Пераль бежал.

На миг он повернул голову в сторону мар Дахана и, казалось, встретился взглядом с тренером. Не родись Дахан гематром, он бы сейчас вздрогнул. У Диего было в точности такое же лицо, как два месяца назад, когда Эзра Дахан зашел проведать его в камере полицейского участка, а Пераль только что вернулся с допроса, где решалась его судьба – судьба свидетеля или подозреваемого.

– Вас били? – спросил мар Дахан.

– Нет, – ответил Диего.

И со странной гримасой добавил:

– Меня никогда не били палками. Сталью – да, но палками – нет.

Если бы в тот момент кто-нибудь спросил у Эзры Дахана, существует ли жизнь после смерти, гематр без колебаний ответил бы утвердительно. Любой мог бы в этом убедиться – достаточно было взглянуть в лицо Диего Пералю.

II

– Вы знакомы с убийцей?

– Нет.

– Возможно, он знает вас?

– Мне это неизвестно.

– Он что-нибудь сказал вам?

– Не знаю.

– У вас проблемы со слухом?

– Я не слушаю того, что мне говорят во время боя.

– Вы что-нибудь сказали ему?

– Не знаю.

– У вас проблемы с памятью?

– Случается, во время боя я кричу. И плохо осознаю, что именно.

– Как во время секса?

Молчание.

– У нас есть аудиозаписи.

Молчание.

– А если я скажу вам, что у нас есть и видео?

Молчание.

– Войдя в зал, убийца запер за собой дверь?

– Нет.

– Вы уверены?

– Да.

– Почему он не запер дверь? Согласитесь, логичней было бы запереть. Когда планируешь кого-то зарезать, это лучше делать наедине. Повторяю: почему он не запер дверь?

– Не знаю.

Инспектор Чо Гхи Мун отошел в угол, встал там, словно наказанный щенок. До этого он находился в непрестанном движении. Бродил вокруг свидетеля, как кот у миски со сметаной, не глядя, задавал вопросы; кивал невпопад. Парень нравился Чо Гхи Муну, выросшему в трущобах Рандумана. Он был похож на Забияку Фу, чьими стараниями у инспектора на лице остался ножевой шрам от виска к подбородку. Всякий раз, вспоминая Забияку, Чо Гхи Мун горевал, что пришлось сломать шею такому клёвому оторве. Пойти к пластическому хирургу и убрать шрам – для инспектора это равнялось предательству.

О дружках Забияки Фу, застреленных там же, сразу после поножовщины, инспектор не горевал никогда.

Я так и думал, отметил он. Парень – кремень. Вопрос о запертой двери Чо Гхи Мун задал с умыслом. Кто другой купился бы на приманку: «Да что вы, инспектор! Если бы он запер дверь, как бы жертва убийцы вошла в зал? Полагаете, у нее был ключ? У моей несчастной девушки, земля ей пухом?» Все, контакт налажен, собеседник считает тебя идиотом.

Можно раскручивать в любую сторону.

Черные глаза свидетеля уставились в стену, будто хотели просверлить в ней дырку. Плотно сжатые губы делали рот похожим на шрам. Еще минута, понял инспектор, и он замкнется окончательно. Ваш выход, братец Плохой Коп!

– Хватит врать!

Кулак громыхнул по столу так, что лампа подпрыгнула и едва не свалилась на пол. Чо Гхи Мун годами отрабатывал правильный удар: сокрушительный для душевного здоровья допрашиваемых – и безопасный для старомодной лампы, которой место в музее полиции. Упершись ладонями в край столешницы, инспектор навис над парнем: могучая громада. Не сиди парень на стуле, инспектору было бы трудновато нависнуть над ним: Чо Гхи Мун уродился коротышкой, на голову ниже свидетеля. Зато бычье телосложение Чо Гхи Муна кого угодно привело бы в трепет. Он признавал только старые добрые методы: железо да мышца́. Никаких мускульных имплантантов, а тем паче целевых модификаций! Много пахать, много потеть, и рукав вот-вот лопнет от напора бицепса.

Даже психоаналитику, гораздому вытаскивать занозы из мозгов, инспектор Чо Гхи Мун не признался бы, что ночами ему снится модификация. И кругленькая сумма, которую пришлось бы отвалить за вожделенную процедуру – сумма, недостижимая, как задница мисс Хиззац.

– Считаешь меня дураком?

Парень молчал, буравя стену взглядом. Трюк с лампой, кажется, не произвел на него особого впечатления. Пора доставать кролика из шляпы, подумал инспектор.

– А теперь я расскажу тебе, как было дело! С утра ты разругался со своей девчонкой. Вдрызг, в хлам, до жидких соплей! Потому и торчал в зале допоздна, не желая идти домой. А девочка-то ревнивая! Явилась в университет, устроила сцену. Слово за слово, она схватилась за саблю, ты метнул ножик… Ну? Пишем чистосердечное?

Для убедительности Чо Гхи Мун взмахнул кулаком перед лицом свидетеля. И с тайным удовлетворением отметил, что парень не шелохнулся. На признание инспектор не рассчитывал, но игра стоила свеч. Случалось, ломались самые стойкие кремешки: каялись, взваливали на плечи грехи свои и чужие. Пераль, вспомнил инспектор. Парня зовут Диего Пераль. Он чем-то смахивал на религиозного фанатика, аскета из храма Кли-Беспощадной. Такие, как подсказывал опыт Чо Гхи Муна, все время размышляют, как бы наказать себя покрепче. Отчего бы, к примеру, не сесть в тюрьму за убийство, которого не совершал?

И дело закрыто.

– Убийца – ты! Сознавайся!

Тут, согласно сценарию, правильно было бы врезать свидетелю: от души, но без членовредительства. Рыча для устрашения, инспектор медлил с рукоприкладством. Во-первых, парень ему нравился. Во-вторых, у инспектора чесался шрам, оставленный Забиякой Фу. Беззвучно хихикнув, Чо Гхи Мун подумал, что окажись на месте Забияки черноглазый Диего Пераль, шрам вышел бы подлинней – как вариант, от ключицы до паха.

«Сейчас он отметит несовпадения. Отсутствие мотива – это раз. Убийцу, покидающего место преступления, видели другие свидетели – это два. Я сказал, что у нас есть записи – это три. Записей нет, но я сказал, а он услышал. На жутком ножике, которым убили девчонку, нет пальчиков – убийца носил перчатки. На рапире и кинжале пальчики есть, и это пальцы свидетеля. К началу схватки парень снял перчатки и надеть заново не успел. Ладно, про пальчики он не в курсе, хотя может догадаться. Ну же, приятель! Спорь со мной…»