Четки - Рафал Косик

— Люди — идиоты, — пробурчал Велицкий.

Из рапорта также выходило, что из-за отсутствия виноватых люди обвинят в трагическом происшествии нынешнюю власть. Даже если она ни на что не могла повлиять.

— Мы не удержим это в тайне до выборов, — сказал Сильвестр. — Слухи уже расползаются, журналисты вынюхивают.

— Сколько они знают?

— Они не знают, что на самом деле произошло. Знают только, что случилось что-то серьезное. Перерыв в связи между Кольцами никогда не длился дольше двух часов.

— Это можно как-то повернуть в нашу пользу? — Велицкий зажмурился. — Одни будут говорить, что это была катастрофа. Другие — что покушение. Это можно очень красиво разыграть. Ну и террористическая угроза, это запрет митингов и разрешение на слежку. Это может понадобиться… Нет, блять! — он ударил кулаком по столу. — Слишком мало времени. Это будет бессмысленно, если я проиграю. Нужно удержать это в тайне до выборов.

— Импортеры и экспортеры технологий несут убытки. Часть из них — наши спонсоры.

— Разозлятся, но им придется это проглотить. Они же знают, что на кону. Если я проиграю, они потеряют больше.

— Разве что начнут договариваться со Здонеком.

— Нет… — Велицкий покачал головой. — Не будут рисковать всем в последний момент.

— У нас еще одна проблема. — Сильвестр показал на второй график. — Чем позже снимем блокаду, тем больший риск для рейтинга. Если до выборов окажется, что это наша работа, что не было никаких солнечных помех…

Второй рейтинг выглядел еще хуже. На нем были две вертикальные линии. Первая означала момент разглашения катастрофы, а вторая — утечку информации о целевом блокировании связи между кольцами. На этом графике Здонек побеждал с пятипроцентным отрывом.

— Люди не любят, когда их дурачат, — сказал мэр. — И поэтому они узнают об этом только после выборов. До следующих они забудут. Что с неопределившимися?

— Большинство проголосует рандомно. — Сильвестр показал графики. — Если бы не обязанность голосовать, они бы не пошли на выборы.

— Что с теми, кто сомневается? Насколько преданы избиратели Здонека и Крушевского?

— Избиратели Здонека хотят нового, они не видят разницы между нами и Крушевским. — Сильвестр посмотрел на шефа, как будто боялся, что тот обидится. — Избиратели Крушевского сомневаются больше. Если бы он отозвал кандидатуру, почти шестьдесят процентов проголосовало бы за вас, за Здонека — всего пятнадцать. Остальные — рандомно.

Велицкий молчал. У него дрожали руки. Может, это был эффект употребления «Несна» уже много дней. А может, и нет.

— Что ты узнал по делу записи с Вислы?

— Там не было ни одного дрона, кроме нашего.

— Не было? Так откуда, черт побери, взялась запись с дрона, если его там не было?!

Сильвестр жестом открыл файл с коммуникатора на экране. Случайная картинка с камеры дрона, который держал оператор сразу после спасательной операции. Камера с нескольких метров зафиксировала момент, когда багажник был открыт. Под этим углом не было видно его внутренности. За несколько секунд перед выключением появился широкий кадр и пустое небо.

Велицкий жестом остановил видео. В нескольких метрах от машины стояли пара человек.

— А эти? Они достаточно близко, чтобы заглянуть в багажник.

— У людей нет камер в глазах, — ответил Сильвестр.

Велицкий молча смотрел на экран.

— А, хрен с ним. Сделаем тебе фотку с какой-то бабой, скажем, что это твоя невеста. У нас тут пиздец посерьезнее.

— Мы должны как можно быстрее созвать следственную комиссию, — предложил секретарь.

— Какую комиссию? — Велицкий удивленно уставился на Сильвестра.

— По делу Мюнхена… Нужно выяснить, понять причины, застраховаться на случай, если в Варшаве появятся подобные симптомы…

— Да насрать! Займешься после выборов. Сейчас это совершенно секретно.

— Это нелегально…

— Ты не будешь рассказывать мне, что тут легально! — зарычал Велицкий. — После выборов я скажу, что было легально!

Сильвестр едва ли не со страхом смотрел на шефа. Он потел.

— Связь между кольцами должна оставаться выключенной. — Мэр быстро взял себя в руки. Он всматривался в рейтинги. — Перехват голосов Крушевского решил бы все проблемы вне сомнений. Встреться со Струминской. Скажи ей, что мы согласны.

* * *

Харпад неожиданно понял, что ему не нужно задумываться над тем, хочет ли он присоединиться к Делу. Он уже был в нем. «Глазок», который выпил Восемь Один, должен был прояснить, что происходит в первой фазе Элиминации. Немного, но уже что-то.

Чувство таинственного присутствия время от времени появлялось и пропадало, как только он пытался его отследить. Оно уходило даже тогда, когда он задумывался над его природой. Однако сейчас у него были проблемы посерьезнее.

Он зашел в свою квартиру. Его одолевал соблазн проверить профиль Марыси. Но он сдерживался. Перед глазами все еще было беспомощное тело Жепецкого. Может, он умер от истощения, а может, это было что-то другое. Он отказался уже от трех заказов. Не входил в транс из-за опасения случайно увидеть профиль дочери и нарушить что-то во всем этом непонятном процессе.

Время шло, а Марыся ждала — беззащитная, лишенная опеки, неизвестно где. Харпад сжал кулаки. Нет, на этот раз он не мог позволить себе необдуманные поступки. Продавец вернулся после двух недель, так что у него есть еще немного времени. Через час или два будет понятен процесс первой фазы Элиминации.

Он сел на кровати. Куртка, которую бросил ночью на кресло, упала. Из кармана торчала рукоять Вальтера.

Он резко встал и повесил куртку на спинку.

Посмотрел на коммуникатор, лежащий возле кровати. Забыл об основных правилах безопасности, оставил дискретор в кафе, когда встречался с Крысой. Казалось, это было так давно. Только зачем ему безопасность, если его ПО равнялся нулю? Его мысли все равно возвращались к Марысе. Он уставился в стену, обдумывая разные варианты. Самое важное не опоздать в лабораторию. Это как раз было нетрудно, у него на сегодня не было никаких планов.

Из задумчивости его вырвал писк коммуникатора. Он почувствовал, как кровь отхлынула от его лица. «Через полчаса. Там, где в прошлый раз».

* * *

Она стояла на пороге, удивление сменилось раздражением. Человек! Человек вместо мусорного бака, который показывал синтетические эмоции своими чародейскими пластинками. Тридцатилетний парень в очках в роговой оправе сидел напротив кушетки Фрейда с планшетом на коленях. Он встал, когда увидел ее, и мягко улыбнулся.

— Почему человек? — спросила она с претензией. — У меня проблемы с людьми. Почему исчез автомат?

— Так будет лучше. — Человек поправил очки. — Для дальнейшей терапии.