Ее я - Реза Амир-Хани

На листке бумаги было торопливо написано следующее:

«Ваша светлейшая милость, вождь всего человечества! Уважаемый господин Гиттлер!

К Вам нижайше обращаюсь я, Мешхеди Неджеф-Голи, я два раз был в поломничестве в Мешхеде, один и в сопровождении семьи и родственниками! Недостойный раб, являюсь староста села Эштехард, что и стараюсь сполнять по мере сил и возможностеф. Пущай мы далеки, но и мы понимаем честь принадлежать к той же расе, что и великий фюрер. Мы далеки от чистоты арийской расы, но гордимся ею, и по поручению всех жителей села, от мала до велика, выражаю готовность положить жизнь бок о бок со стременем фюрера всех арийцев, готовы к служению Вам, надеемся, что и Вы найдете нас годными к использованию в завоевательных германских войсках. Передается письмо через господина Вашего представителя. Год 1318, дата: месяц тир. Верный Вам Мешхеди Неджеф-Голи, староста села Эштехард».

На полях письма было приписано:

«Уважаемый господин переводчик! Если Вам доведется быть в селе Эштехард, ничтожные мы и я, недостойный, сочтем за честь принять такого большого ученого и сопровождающих Вас. Село наше большое, и богатое, и хлебосольное, и просим Вас, как Вы сами сочтете наилучшим, объяснить и добавить недостающее, за что заранее Вам благодарны…»

* * *

Удивительно ли, что однодневный путь в Казвин растянулся у нас на три дня? В каждом кабачке, где мы останавливались, Карим заказывал шашлык на шампуре или на тарелке. Щедро расплачивался из дедова кошелька и приговаривал:

– Фюрер сказал: будем больше платить, чтобы наши арийские родичи не чувствовали себя обделенными…

Когда мы приехали в Казвин, Карим с утра и до полудня ходил по городу пешком, дабы утряслась и переварилась вся эта еда. А потом потребовал у меня ответа, зачем мы здесь остановились и когда двинемся дальше в Германию! Похоже, он сам поверил в свои россказни. Не пьяный, а мозг отказывал. Но настроение у него было сильно приподнятое; вообще, эта поездка была ни с чем не сравнимой… Наконец, мы обратились к юстиции Казвина, а именно, в военную прокуратуру. И там в наши сети попал старенький прокурор – казий, изъясняющийся весьма учеными медленными фразами. Мы предъявили ему все бумаги, выданные Мирзой, а он, надев очки, не очень внимательно их пролистал и заговорил:

– Молодые люди! У вас, я вижу, еще нет опыта… Для ведения судебных дел мало такого вот простого подхода. Вы обратились в государственное учреждение, которое имеет свой устав. И здесь словами, без юридических документов и действий, вы ничего не добьетесь. Даже если бы я очень хотел вам помочь, я не могу нарушить закон. Вы являетесь истцами и должны представить исковое заявление нам и в копии ответчикам, это будет первым шагом к разрешению ваших проблем. Однако обратите внимание, молодые люди! Для поддержания иска вы должны представить доказательства и основания, как старые, так и новые, как мы говорим, вновь открывшиеся факты. Вот тогда и я, и закон будем к вашим услугам. Итак, основания! – Он это слово произнес с особым нажимом, а потом несколько раз повторил: – Как старые, так и новые… Как старые, так и новые основания…

Взмокшие и растерянные, мы вышли с Каримом из здания прокуратуры. Вся радость путешествия улетучилась без следа. Присев на низенький плинтус стены, мы начали было совещаться… И тут Карим вдруг сорвался с места. Он объявил мне, что я должен вернуться и ждать казия возле его кабинета. Я отказался. Тогда он схватил меня за руку и почти силой притащил туда. Дверь кабинета была открыта, и казий нас заметил. Карим, изо всех сил стараясь говорить таким же ученым языком, заявил:

– Глубокоуважаемый господин казий! Они в вашем распоряжении… Именно то, о чем вы говорили, вам будет представлено, я мгновенно вернусь…

Казий удивился, но в своей ученой манере сам же объяснил происходящее:

– Как видно, появились эти самые новые или старые основания, дополнительные доводы… Что ж, мы выслушаем – на то и закон, чтобы слушать обе стороны…

В течение получаса казий читал мне лекцию о праве и арбитражных исках, а потом прибежал запыхавшийся Карим. Взглянув на него, казий сказал:

– Молодой человек, я вижу, вы вернулись с пустыми руками? Но где же ваши доказательства и доводы? Где основания – как старые, так и новые?

– А я их добыл, господин казий! Добыл основания – одно старое и одно новое!

И он, выскочив из кабинета, тут же втащил в него двух женщин. Одна из них была старенькая и согбенная, в грязной цветастой чадре, вторая – молодая, с лицом, полностью покрытым белилами и румянами. Карим в диком возбуждении подскочил к старушке и, нагнувшись так, чтобы лицо его было вровень с ее лицом, указал на казия:

– Скажи господину! Скажи господину, кто ты такая!

Старая женщина, как видно, отрепетировавшая эту сцену, надтреснутым голосом произнесла:

– Я старое основание и готова дать показания.

Затем Карим обратился к молодой:

– И ты, красотка, пять купюр получила, так будь добра… Скажи пожалуйста, господину казию, кто ты есть.

Молодая женщина встряхнула головой, поправляя прическу, и кокетливо заявила:

– Я новое основание и готова дать… ну, показания… За мной дело не станет!

Глаза казия вылезли из орбит. Но Карим еще только входил в раж представление лишь началось.

– Вот, господин казий, основания для иска, которые вы требовали, как старое, так и новое. Вы потребовали – мы предоставили. Мы законопослушные люди. Мы слуги ваши верные! Да ладно основания, мы готовы доводы предоставить, если потребуется… Одного для закона мало – у нас другое есть… Только, пожалуйста, без задержки верните нам грузовики, чтобы мы, славя вашу милость, продолжили путь в Германию… Вот этот господин! Господин Али Фаттах – он является представителем чистой арийской расы… Не смотрите, что он такой скромный с виду. Рассердится, на девятнадцати языках выскажет всю правду-матку по поводу человеческих свойств и качеств… Я отнюдь не шучу, господин казий: действительно, сам фюрер вызвал его в Германию, на всем нашем пути деревенские люди за наш автомобиль хватались как за талисман! Предъяви, Али, господину казию письмо старосты! Это ведь тоже документ… И вот было решено по дороге, что мы должны грузовики также присоединить… К фюреру ведь с пустыми руками не явишься, господин казий! Фюрер говорит: «Эти наши арийские родственники испытывают нужду…» Сахар вам оставляем… Да подсластится жизнь ваша!

Карим вертелся по кабинету как юла и говорил не умолкая. Меня такой смех разбирал, что я корчился, хватаясь за живот, то же самое и казий. Он уже позабыл свою ученость:

– Хватит, наконец, юноша! Уймись! Я уже не могу больше… Да остановит Бог твой язык… Довольно… Достаточно…

Казий держался за живот, который трясся от смеха так, как вибрирует капот над работающим двигателем грузовика «Джеймс»… А женщины-основания – старая и молодая – смотрели и слушали в полном изумлении!

* * *