Черный Дождь - Карл Ольсберг

всей стране для предотвращения новых поджогов. Переходим к следующей теме…

Фридхельм Ланген выключил телевизор и вытер мокрое от слез лицо. Затем он снова уткнулся в разложенные перед ним строчки катренов. Он начал перечитывать все с самого начала. Как бы ему хотелось, чтобы все это оказалось ночным кошмаром. Если расположить стихи Нострадамуса в правильной последовательности, туманная тарабарщина внезапно превращалась в точное пророчество, не оставляющее места для неверного толкования. Длинный отрывок, который он разложил перед собой, начинался с описания нападения, которое он уже передал в полицию:

Хитрость, заговор и коварное нападение:

Большой город подвергся стремительному и неожиданному нападению.

Но следующие несколько строк, которые он расшифровал лишь вчера, заставили его взглянуть на катастрофу по-новому:

Заходя все дальше, мыслители разработают план/атаку.

Это будет истолковано совершенно иначе.

Причины произошедшего будут скрыты полковниками.

Спор будет идти о причине облаков.

Поэтому не было никакой уверенности в том, что это дело рук исламистов. Напротив, Нострадамус ясно дал понять, что «полковники скроют причины произошедшего». Вероятно, они и сами не пришли к единому мнению насчет истинных причин. Однако для Лангена это было очевидно. Нострадамус очень подробно рассказал, к какому ужасному стечению событий приведет катастрофа:

Он выползет из бездны и огромного города,

Он будет великим крикуном, наглым и бесстыдным,

Под ложным цветом семи бритых голов.

Его изукрашенный язык попадает во многие открытые уши.

Это было настолько ясно, что даже сейчас, когда он читал текст в десятый раз, по его спине пробежала дрожь. Семь бритых голов были лидерами Партии немецкого народа, которая украсила себя «лживыми цветами» демократии: черным, красным, золотым. Описание Нострадамусом демонстрации на краю руин Карлсруэ было пугающе точным:

Собравшиеся в большом числе у сцены займут место, прежде необитаемое.

Стремлением к ненависти испорчена вся вера.

Старое пламя гнева не утихает.

И затем, конечно, его последствия:

Ночью в двух убежищах вспыхнет пожар,

Несколько человек задохнутся и сгорят в нем.

Крики станут приметой ночи:

Дух общности еще больше придет в упадок.

Чужаки/иностранцы все прыгают на клинки,

Их выслеживают, убивают, гонят голыми,

Все их добрые дела считаются наказуемыми.

Согласие и мир полностью разрушены.

Конечно, то, что великий провидец говорит лишь о двух убежищах, не означает, что его пророчество ложно, даже если предыдущей ночью было совершено более ста двадцати поджогов. В конце концов, Нострадамус лишь описал свои видения, а в них он видел только два, предположительно — наиболее страшных нападения. Затем в пророчестве говорится о том, кто виновен в этих злодеяниях:

Задиристый и с ловким языком:

Неправдивое сообщение о ложных выборах

Того, кто пришел искоренить их законы.

Пройдут выборы руководителя года.

Большинство хочет поддержать его.

Он будет казаться хуже юной шлюхи.

Захватит власть в тени мщения.

Таким образом, ПНН выиграет федеральные выборы в следующем году. О том, что должно после этого произойти с Германией, Нострадамус пишет достаточно определенно:

Он начнет возвышаться, мерзкий, порочный, низменный,

До лидера сильных/армии.

Мерзкий, без веры, без закона, он будет править страной.

Совет погибнет из-за лысого человека.

На четырнадцатый год воцарится тирания,

Перенесенная в великую Германию.

Жалкая, несчастная республика,

О, невозможно смотреть, как страдает великий народ!

Итак, если суммировать все сведения, «лысая голова» — это, несомненно, Людгер Фрайманн, и пророчество Нострадамуса относится к Германии. Но его последствия не ограничиваются лишь одной страной.

Общий закон вывернут наизнанку.

Чтобы сказать правду, нужно держать рот на замке.

Глупцы захотят заполучить и Карманию (Персию).

На Востоке великий ужас и страх.

Таким образом, большая война начнется в Иране, южная часть которого называется Карманией. Нет, она уже началась. Пусть даже Тегеран атаковали не немецкие, а американские бомбардировщики. Но Нострадамус и не утверждал, что «глупцы» — это немцы. Мир еще не знал об этом, но Третья мировая война уже шла, конец света был неотвратим. Ланген сделал над собой усилие и прочел следующие строки:

Мир приближается к последней фазе,

Недалеко до великого тысячелетия.

Нет сердца, каким бы смелым оно ни было,

Которое бы не трепетало.

Плач и рыдания, крики и вой.

Тогда снова разгорятся войны,

Они не довольствуются землей,

Которую опоясывают немецкие горы,

А поразят всю Европу и весь мир.

До начала падения кельтов.

О, близится ужасная гибель!

Семь месяцев идет большая война, люди умирают в страданиях.

С небес сойдет великий царь ужаса,

Не останется ни места, ни земли, чтобы спастись.

Вот он, «великий царь ужаса» — самая известная из всех строк Нострадамуса, которую так часто цитируют в совершенно неправильном контексте. «Царь ужаса» был явной отсылкой к библейскому апокалипсису. Конец света был неотвратим — бежать будет некуда. Мало утешения в том, что поджигатель Фрайманн тоже погибнет:

Подстрекатель будет охвачен собственным огнем,

И тогда он не будет знать, как погасить великое пламя.

О, какие ужасные несчастья, перемены, плач, крики и кровь!

Никогда еще не было такого горького времени!

На этом пророчество могло бы закончиться. Но далее шли еще три четверостишия, которые глубоко потрясли Лангена, ведь они явно относились к нему самому:

Дух единственного будет свидетельствовать,

Новый мудрец, который один лишь может видеть.

Ни один, ни другой не будут поняты.

А когда по необходимости примут к сведению,

То будет уже слишком поздно.

Против него выдвигаются ложные обвинения.

От насмешек отвратительно пахнет.

Слабак с длинным языком

Берет на себя больше, чем способен вынести.

Письма Великого пророка будут заперты,

Уничтожены вместе с теми, что с Майна.

Вождь смятения закалывает себя и умирает,

Не в силах больше выносить тирана.

На смятую бумагу, исписанную четким неровным почерком