Стигма ворона - Юлия Горина

— … И раз я не смог разглядеть твою стигму, значит она настолько ничтожна, что…

Злость охватила Эша.

Он сумеет поймать эту самонадеянную сволочь в ловушку!

Выхватив стрелу, Эш затаил дыхание и снова прицелился, силой воли заглушая бушевавшую бурю внутри, как жестокий мороз подчиняет себе реку, сковывая волны льдом.

Стигма на его лопатке запылала.

Воин рванулся к Эшу, незаметно для себя замедляясь.

От концентрации у парня застучало в висках, на лбу проступили капельки пота. Он медленно выдохнул, наблюдая, как его противник плавно движется, словно сквозь мед. И выпустил стрелу.

Но даже теперь стигматик успел ее увидеть.

Вырвавшись из плена наваждения, орел пригнулся, едва успевая уберечься от летучего жала. В это мгновение Эш выхватил нож и ринулся навстречу врагу.

Увлеченный стрелой, стигматик упустил момент атаки. Он отпрянул, но змеиная сталь успела полоснуть ему бок.

Из неглубокой, но размашистой раны обильно хлынула кровь, а Эш ловко отпрыгнул назад, готовый тут же напасть снова.

Воин тоже отскочил назад и пронзительно вскрикнул по-птичьи. Его тело вдруг стало бронзового цвета, лицо немного вытянулось, а глаза округлились и потемнели. Серая дымка, как два крыла, протянулась у него за спиной.

Стигматик распахнул руки, и из-под дымчатых крыльев со свистом вырвался поток воздуха. Попавшиеся на его пути деревья заскрипели, склоняя кроны от обрушившейся на них тяжести, оборванные листья стайкой взмыли вверх. Ветер ударил Эша, как невидимая стена — больно, наотмашь, отбрасывая парня далеко назад, в кустарник.

Ободрав себе все руки и шею об ветки, парень ударился спиной о землю. Во рту от разбитых губ стало солоно, из носа тонкими струйками потекла кровь.

Орел взмыл вверх, будто взлетел, и одним прыжком очутился в полушаге от своего противника, с хрустом ломая ветви кустов. Он занес ногу, метя башмаком прямо Эшу в лицо, но тот перекатился вбок и тут же вскочил на ноги.

Стиснув рукоять ножа покрепче в ладони, Эш рванул к воину.

Орел отскочил. Из широкого кармана двупортышей он выхватил узкий восточный кинжал, похожий на акулий зуб, и метнулся к своему противнику.

Удар!

Рука с хищным треугольным клинком, оставляя после себя видимый золотистый след, взметнулась вверх.

Орел подпрыгнул, и кинжал в его руке вспыхнул, как пламя.

Эш пригнулся и едва успел отпрянуть, вложив в это движение немало сил.

— Боишься меня, — оскалив мелкие острые зубы, проговорил стигматик. Кинжал в его руках угас, становясь обычным оружием. — Это правильно, я ведь не люблю убивать быстро…

Но Эш не слушал его.

Он давно съел дюжину собак в поединках на ножах. И точно знал: когда противник открывает рот, он просто хочет отдышаться.

А значит, тяжелый орел подустал скакать и подпрыгивать с раной в боку.

Самое время вымотать его до конца!

Эш бросился к орлу, заставляя того опять увернуться. Еще удар! Воин отскочил вправо, не давая Эшу оставить на нем ни царапины, и попытался зацепить юркого юношу ногой.

Эш на мгновение потерял баланс, но каким-то чудом устоял и вновь бросился к стигматику, ожидая очередного прыжка или уклонения.

Но в этот раз вместо того, чтобы отпрянуть, воин вдруг снова раскинул засиявшие золотом руки и ударился в Эша всем корпусом.

У юноши потемнело в глазах. Он покачнулся и рухнул на землю. А сверху его всем своим весом придавил стигматик. Железной хваткой орел стиснул руку, в которой Эш держал клинок, и со всей силы вдавил в землю.

— Ну вот и все, — просипел он. — Теперь ты…

И тут парень, выкрутившись ужом, вдруг вцепился ему зубами в предплечье.

Орел вскрикнул по-птичьи, на мгновение теряя концентрацию. И в ту же секунду Эш выбил у него кинжал.

Тяжелый кулак обрушился парню под челюсть.

— Я бы мог убить тебя, но мне это ни к чему, — прохрипел орел ему на ухо, стараясь выкрутить нож из руки. — Только победа дингира над дингиром имеет значение. Поэтому я просто изобью тебя до полусмерти, выколю глаза, подрежу на руках и ногах сухожилия и в таком виде отнесу к моему господину, чтобы он прикончил тебя по-быстрому и без хлопот, когда того пожелает… И ты умрешь…

Эш задыхался. Он все еще извивался под тяжелым, будто чугунным стигматиком, жадно хватая ртом воздух. Но тут в заломленной руке что-то хрустнуло, и она непроизвольно разжалась, выпуская нож.

И это — все? Конец?

Битвы не будет? Неужели победа достанется этой вонючей падали, и он позволит превратить себя в чью-то забаву?..

Злость вместе с желанием выжить полыхнула в Эше, как пламя, в которое плеснули факельного масла.

Его тело словно расширилось, пытаясь вместить проснувшуюся внутри стихию. Стигма запылала.

«У тебя все еще достаточно сил, чтобы использовать освежевание! — каркнул вдруг ворон Эшу. — Растворись в ярости! Растворись в своем гневе и сними с врага лицо! Сейчас! Или ты умрешь!..»

— Я не умру… — просипел Эш. — Я не умру!..

Но стигматик явно считал, что битва уже закончена.

Стиснув парню горло, он потянулся к темневшему в траве змеиному клинку, чтобы довести свою победу до конца.

И тут Эш почувствовал, как невидимый теплый кокон окутал его тело. Плечи будто раздались, кожа приобрела красновато-бронзовый оттенок, пальцы на руках отяжелели из-за длинных черных когтей.

Ему впервые удалось измениться физически.

Не долго думая, Эш прямо голой рукой вцепился в живот своему врагу.

Острые когти вошли в мякоть, как пять отточенных клинков. Орел громко вскрикнул от внезапной боли. Хлынувшая из раны кровь попала Эшу на лицо.

Вырвав кусок мяса у врага из брюха, парень резко приподнялся и опрокинул противника наземь.

А потом вонзил свое новое оружие врагу в лоб, в точности повторяя движение, которым ворон менял себе лица там, в темном мире.

Когти мягко погрузились в лобную кость, как нож входит в хлеб.

Рука Эша засветилась красным, а вопль стигматика раздвоился, словно из его горла одновременно кричали и человек, и птица.

«Одним движением убей обоих. Убей обоих! Прямо сейчас! Не медли!..» — прохрипел ворон.

И Эш рванул мякоть с лица противника вниз, к подбородку, сдирая кожу прямо вместе с мышцами с беспомощно белого черепа.

Сильная судорога волной прошла по телу стигматика, и его вопль оборвался.

Враг вытянулся в траве и затих.

А Эш, тяжело дыша, не моргая смотрел на обезображенную голову. Кровавая маска свисала с подбородка мертвецу на перепачканную грудь. Трава вокруг стала грязной от крови — как и руки Эша, на которых медленно таяли очертания черных когтей.