Стигма ворона - Юлия Горина

И пусть все запомнят, каково вставать у него на пути.

Горячий ветер трепал ему волосы, глаза цвета неба стали холодными, как зима, и жестокими, как смерть.

Голова поверженного врага колотилась на ходу о булыжники, и праздничные настилы, оставляя кровавые следы и все больше превращаясь в месиво.

Обнажив все свои стигмы, Эш с открытой грудью шел по центральным улицам города и тащил за собой изуродованную жертву.

Дети и женщины с визгом разбегались в стороны.

Мужчины пятились к своим домам, хлопали дверями мастерских и харчевен, укрываясь внутри.

Собаки надрывно выли.

Кто-то любопытный наблюдал в отдалении, прикрыв ладонью рот и не сводя с ужасающего стигматика глаз.

Кто-то надрывно пытался призвать стражу, но напрасно. И не потому, что эти призывы никто не слышал, а потому что стража уже давно была здесь.

Воинов позади Эша набиралось все больше, но никто из них не отваживался броситься на обезумевшего стигматика, чтобы остановить его. Патрули просто сопровождали его на расстоянии, не вмешиваясь в происходящее.

Притащив мертвеца на рыночную площадь, Эш бросил его у своих ног и, высоко подняв голову, прокричал во всю глотку:

— Дингир!!!

От его вопля с испуганным карканьем разлетелись вороны, клевавшие смердящих висельников. Торговцы попрятались за свои прилавки, а кто-то и вовсе бросился наутек, посчитав свою жизнь дороже любого товара.

— …Ты хотел меня разозлить?! — выкрикнул в небо Эш. — Хотел, чтобы я пришел к тебе? Так я пришел, сука!!! Вылезай из своей вонючей норы и верни мне женщину! Или я сам найду тебя, где бы ты ни был! И тогда, клянусь, ты сто раз позавидуешь своему издохшему приятелю!..

Голос Эша разлетелся над городом и утонул в гулком, нарастающем звоне надвратного колокола.

Город забил тревогу.

Тяжело дыша от переполнявшей его ярости, Эш умолк, обвел взглядом площадь.

От въездных ворот в его сторону нехотя двинулся конный отряд. Пешие стражники потянулись следом за ним и принялись выстраиваться вокруг обезумевшего стигматика, продолжая сохранять почтительную дистанцию. В это время из-за спин, закованных в железные доспехи, вылетела пущенная наобум глупая стрела. Просвистев в десятке шагов от Эша, она вонзилась в широкую полную спину какой-то несчастной торговки. Та пронзительно вскрикнула, всплеснула руками, роняя корзины с добром. Румяные свежие лепешки и булочки разлетелись по мостовой. У женщины подкосились ноги, и она рухнула вниз. А какой-то оборванец, подскочив к ней, не растерялся и принялся запихивать себе в горловину рубахи рассыпавшийся хлеб.

Эш взбеленился. Его гнев непривычным образом потек по рукам и заструился из ладоней холодным ветром.

Новое оружие.

Эш понял это таким же мгновенным и естественным образом, как человеческая плоть понимает боль.

И отреагировал так же быстро.

Потемневшей когтистой рукой он ударил по воздуху. За спиной с одной стороны у Эша распахнулось огромное крыло, сотканное из густого темного дыма. Черный ветер вырвался из-под него и со свистом обрушился в ту сторону, откуда прилетела стрела. Стражников отбросило далеко назад, прямо на торговые ряды, сметая их и ломая прилавки. Ящики с овощами, железная посуда и шелковые ленты в коробках с грохотом посыпались вниз, латные доспехи с лязгом заскрежетали об булыжники.

— Пошли прочь, — хриплым, огрубевшим голосом сказал Эш. — До сих пор я никого из вас не трогал, но это с легкостью можно исправить!..

Город враз притих, только раненая женщина продолжала стонать и плакать. И сквозь ее крики Эш расслышал доносившееся издалека цоканье множества подков.

Звук стремительно приближался. Кто-то мчался сюда во весь опор.

Дингир с соратниками? Или отряд каких-нибудь очередных местных вояк?

Эш по-звериному подобрался, готовый в любое мгновение вступить в бой.

Раздался грубый окрик:

— Дорогу! В сторону все! Дорогу господину Дагану!..

И через минуту десяток вооруженных всадников врезались на скаку в строй стражников.

Это был бархатный господин, в сопровождении телохранителей и двух своих стигматиков.

На этот раз он явился без шляпы, в наспех наброшенном поверх кипенно-белой сорочки зеленом камзоле.

Увидев Эша, Даган побледнел. Придержав коня, он развернул его в сторону, едва не подмяв под копыта попавшегося на пути воина.

— Дорогу дай, сказано! — угрожающе рявкнул Даган на стражника, и обернулся к Дарию с Шедой.

Девушка была удивительно спокойна, в отличие от хмурого Дария. Тот смотрел на приятеля так, будто не узнавал его. Растерянность на его лице смешалась с испугом.

Таким он Эша не знал. И даже предположить не мог, что улыбчивый парень из подземелья способен за несколько дней превратиться в могучего одержимого. Именно в одержимого, а не просто стигматика.

— Я приказываю немедленно выдворить его прочь из города! — крикнул Даган, обращаясь к своим наемникам. — Немедленно!..

— Дингир!!! — проорал Эш, не обращая внимания на высокого гостя и перекрывая голос Дагана.

— Я сказал, вышвырнуть его за ворота! — выкрикнул снова Даган, покрываясь пунцовыми пятнами.

Но Дарий медлил, телохранители неуверенно мялись.

И только Шеда мгновенно выскользнула из седла и послушно направилась к Эшу. Народ, который после прибытия своего господина как-то осмелел, взволнованно ахнул. И с любопытством потянулся к развернувшемуся на площади страшному театру.

Красавица против монстра! Такое увидишь не каждый день.

Шеда пружинистой походкой шла к Эшу, и с каждым шагом ее стигмы разгорались все сильней, а тело менялось. Ноги вытягивались и крепли, плечи раздавались все шире, отчего на груди одна за одной отлетали застежки, высвобождая роскошную грудь.

Под впечатлением от происходящего один из стражников ринулся на Эша следом за ней, выхватив меч.

— За господина Дагана! — надрывно прокричал он.

Внезапно его голос умолк.

Никто не понял, как это произошло.

На том месте, где только что стоял безумный стигматик, медленно таял полупрозрачный темный след от его фигуры. А сам он внезапно возник прямо перед бросившимся вперед воином.

В руке одержимого мелькнул серый клинок без блеска, и стражник вдруг осел на мостовую. Меч вывалился у него из руки, а из горла фонтаном забила кровь.

Хлыст резко свистнул в руке Шеды и с громким щелчком ударился о булыжники.

— А ты славно подрос! — с довольной улыбкой проговорила она, окончательно меняясь в сатира. — Я даже не ожидала от тебя такой прыти. Ну что ж, значит, пора позабавиться по-взрослому…