Не бойся друзей. Том 2. Третий джокер - Василий Звягинцев

То ли дело флот британский! К дню начала Вашингтонской конференции он насчитывал 33 дредноута и сверхдредноута, 11 линейных крейсеров, 29 додредноутов, полторы сотни крейсеров всех классов, не говоря об огромном числе эсминцев и подводных лодок, уже находящихся в строю, и более тысячи судов всех классов, заказанных по кораблестроительным программам военного времени.

Именно поэтому тогдашний морской министр адмирал Кедров резонно предложил в подобных дурацких конференциях, профанирующих саму идею нормализации международных отношений и реального сокращения вооружений, не участвовать. И оказался прав. Пока европейцы с американцами и японцами тупо обманывали друг друга, пытаясь загнать в десять тысяч тонн по двенадцать нового образца шестидюймовок (а немцы рискнули вооружить свои «крейсера», оказавшиеся в итоге «карманными линкорами», сразу одиннадцатидюймовками!), Россия не спеша восстановила и модернизировала то, что ещё могло воевать (вроде «Гангутов», «Императриц» и «Николая Первого»), достроила с учётом требований момента свои застрявшие на верфях линейные «Измаилы», легкие «Светланы» и «Лазаревы», два десятка «Новиков» серии «Изяслав». И только тогда приступила к неторопливой (время терпело) проработке идей и конструированию нового, небывалого в истории океанского флота. Именно сразу флота, как единого организма, в котором каждая часть выполняет свою функцию и наилучшим образом сочетается с остальными, а не отдельных, пусть очень хороших, кораблей. Вот тут и пригодилась дальновидно оставленная за собой «свобода рук».

Мало, что ставка была сделана на тоннаж и вооружение, русские конструкторы и адмиралы, учитывая исходное пятикратное превосходство возможного противника в численности, озаботились, вспоминая японскую и Мировую войны, триадой «скорость-броня-огонь». Сформировали работоспособные команды инженеров-двигателистов и корпусников, создали несколько специальных конструкторских бюро прямо при старших курсах. В итоге уже к началу сороковых годов русские крейсера и эсминцы превосходили западных «одноклассников» по скорости на 5–7 узлов, имели более мощную и дальнобойную артиллерию, могли догнать любой иностранный корабль и уйти с большим отрывом от сильнее вооружённого. А главное, адмиралы получили возможность свободно выстраивать конфигурацию любого ожидаемого боя по собственному усмотрению.

Следующие полвека «гонка по расходящимся направлениям» так и продолжалась. ТАОС существовал, и никто из его участников воевать друг с другом как бы не собирался даже теоретически. Но у геополитики и инженерной мысли свои законы. Россия проектировала и строила сбалансированные, ориентированные на достижение конкретной цели эскадры океанских рейдеров со средствами усиления и поддержки. Британия продолжала, как мусульманин в Коран, верить в постулат, утверждающий, что на любом театре, входящем в «сферу её жизненных интересов», она должна в любое время иметь возможность создать двукратное превосходство над каким угодно, даже (и в основном) гипотетическим противником. Обновлённая Адмиралтейством в семидесятые годы военно-морская доктрина вдобавок потребовала иметь минимум 75 крейсеров «свободного резерва» (45 – для охраны коммуникаций, 15 – для Флота Метрополии и столько же для Дальневосточного театра).

Остальные державы (кроме Японии и САСШ) давно плюнули на эти игры и, исходя из теории «минимальной защиты», строили свои флоты, руководствуясь в основном эстетическими предпочтениями, примерно как Италия, Аргентина, Бразилия и Чили. Корабли у них получались донельзя оригинальными, даже экзотическими, но в региональных конфликтах идею «Fleet in being»[83]вполне оправдывали.

Доставленные на мостик «Аскольда» пилот и летнаб доложили в дополнение к своей записке, что на расстоянии около шестидесяти миль к зюйд-зюйд-осту обнаружен идущий полным ходом российский сухогруз тысяч примерно на двадцать тонн, преследуемый двумя большими мореходными катерами неустановленной принадлежности, по всей видимости пиратскими. Эфир был сплошь забит помехами, радиосвязь установить не удалось. Сухогруз передал лётчикам флажный сигнал: «Военной команды и вооружения на борту не имею, прошу помощи». При облёте на бреющем удалось прочитать название – «Капитан Вилькицкий». Пароход отчаянно маневрировал, всё время стараясь сбивать катера с курса своей кильватерной струёй, и сдаваться явно не собирался. При виде разведчика команда, вооружённая противопожарными брандспойтами, баграми, лопатами, ломами и прочим подручным инвентарём, радостно приветствовала самолёт, причём капитан или штурман с мостика указывали руками и выпущенной красной ракетой на норд.

– Вот… – адмирал весьма красочно выразился в адрес собственного руководства и судовладельцев. – Мало им «Анапы», так и не могут о военном конвоировании договориться…

– Так они ж из Южной Америки, похоже, идут, а там наших войск пока нет, – возразил командир крейсера каперанг Залесский.

– Нет, есть, будете мне рассказывать, – не желал успокаиваться адмирал. – Взвод частных охранников самолётом перебросить всё одно дешевле, чем сейчас разбираться или за миллионы из плена выкупать! И хватит на этом, докладывай дальше, – повернулся он к летнабу, флотскому лейтенанту.

– Дальше мы сделали два захода по катерам, вели предупредительный огонь из пушки и пулемётов. Для большего эффекта сбросили по курсу одну глубинную бомбу с установкой на три метра, чтобы плеснуло повыше. Катера ответного огня не открывали, сбросили скорость, но остались в районе…

– Надо было топить к чёртовой матери, а уцелевшие нам бы что хочешь потом рассказали… – адмирал Дукельский славился на флоте склонностью к мгновенным и предельно резким решениям, чего они бы ни касались. У офицеров по рукам много лет ходили тетрадочки с наиболее яркими высказываниями и выходками Геннадия Аполлоновича. Может быть, старшие начальники, которые не только «тетрадочку» читали, именно из этих соображений возвели его намного раньше срока в адмиральский чин. Чтобы было кого в нужный момент «с цепи спустить», а в случае «дипломатических осложнений», как с тем же английским подводным пловцом, сослаться на особенности характера чересчур молодого и безрассудного адмирала.

– Рассказали бы, – не возражая, а будто думая вслух, сказал Азарьев, – что, находясь на морской прогулке с Азорских островов на Канарские, подверглись неспровоцированной агрессии…

Лейтенант-пилот, которому было весьма интересно вблизи послушать командирские пререкания, особенно, если они лично тебя не касаются, всё же гораздо больше был озабочен происходящим в море.

– Дальше ещё интереснее было, – сказал лётчик, – мы пошли, куда ракета указала, и миль через двадцать обнаружили три английских крейсера типа «Тайгер»[84]…