Псалом бурь и тишины - Розанна А. Браун

первый Страж резким выбросом кулака отправил его на землю. Малик ударился спиной. Захватив пальцами призрачный клинок, он стал переворачиваться на живот, чтобы встать, но второй Страж тут же отправил его обратно на пол тупым концом копья. Клинок выпал у Малика из руки, он потянулся за ним, но на его ладонь ступил тяжелый сапог и раздробил ему пальцы.

Используй магию! Делай что-нибудь! – вскричал Царь Без Лица, но Малик уже ничего не мог сделать. Он не мог думать, его тело сжирала боль. Он открыл было рот в надежде соткать какую-нибудь иллюзию, но ничего не успел сказать – один из Стражей ударом кованого носка сапога выбил ему колено.

Малик заорал страшным голосом – ему в жизни не было так больно. От боли он потерял сознание, но тут же пришел в себя – и тоже от боли: Стражи подняли его с земли, и Малик опустился на сломанную ногу. По его лицу текли слезы, губы шевелились, но он не мог ничего сказать.

А затем из-за пелены агонии послышался голос Фарида:

– Исцелите его.

Малик завопил, когда один из Стражей схватил его за сломанную ногу, но боль быстро утихла. Ладони Стража налились голубым светом. Через несколько секунд колено было на месте, и Стражи поставили его на ноги. Малик представлял собой жалкое зрелище, он был весь в слезах и соплях, но, по крайней мере, все закончилось.

Но Фарид вдруг сказал:

– Заново.

На этот раз Малику удалось отразить первые несколько ударов, но вскоре одна из Стражей – женщина – вонзила копье прямо ему в живот. Когда она извлекла из его тела широкое длинное лезвие, кровь Малика брызнула так далеко, что запачкала ее белоснежные доспехи.

– Исцелите его, – приказал Фарид, и Стражи исцелили Малика.

Так все и продолжалось. Стражи атаковали Малика с нечеловеческой силой и яростью, и он ничего не мог им противопоставить. Они избивали его до потери сознания, дробили ему кости, резали руки и ноги. Каждый раз, когда Малик оказывался на грани смерти, они исцеляли его, а затем нападали снова.

И снова.

И снова.

Не единожды он пытался использовать магию, но его всегда опережал меч, или копье, или кулак и повергал его наземь.

Это продолжалось часы. Это длилось сутки. Малик потерял счет времени. Он лежал на животе, лицом в землю, когда Фарид наконец велел воинам остановиться. Наставник сошел на арену и присел рядом с Маликом на корточки, не боясь запачкать кафтан в луже крови.

– Я понимаю, может показаться, что я тебя пытаю, но это совсем не так, – сказал Фарид, и Малик готов был заплакать от искренней грусти, которая слышалась в голосе улраджи. – Когда мы с тобой закончим, ты станешь сильнейшим магом в Сонанде. Ты станешь равен богам.

Малик застонал, когда Фарид, взяв его за подбородок, повернул голову Малика лицом к себе, заставив взглянуть ему в глаза.

– Но сначала мне надо тебя сломать.

Так, наверное, выглядели фараоны Кеннуа: боги среди людей, бесстрастные, неподвижные.

– Но мы сможем работать вместе, только если ты будешь говорить мне правду, – сказал Фарид. – И если ты сейчас скажешь правду, я прикажу завершить сегодняшний урок. Итак, что ты нашел в некрополе?

Малик вспомнил легенды о героях, прошедших через непреодолимые трудности ради защиты того, что им было дорого. Героях, сражавшихся с чудовищами, переживших пытки и мучения, но никогда не предававших свои идеалы. Сильных героях, которые конечно же не выдали бы тайну и защитили бы Карину.

Но Малик не был героем. Он был просто мальчиком, и ему было больно, очень больно, а Фарид предлагал ему прекратить эту боль в обмен на правду – всего лишь на правду. Он чувствовал, как Царь Без Лица разворачивает внутри него свои кольца, наливается гневом, – но у Малика больше не было сил.

Он вытянул руки, и в них во вспышке зеленого света возник скипетр. Лицо Фарида расплылось в широкой улыбке.

– Ну вот, разве это было так уж трудно?

* * *

И снова о мальчике – в последний раз.

До встречи с принцем Хакимом Фарид и не подозревал, что можно с такой силой ненавидеть другого человека. Хотя он был далеко не первым из тех молодых людей, что приезжали в Ксар-Алахари с намерением жениться на Ханане. Ей было всего пятнадцать, но в Зиран уже собирались женихи со всего Сонанде. Это были представители знатнейших фамилий, и их высокое общественное положение и богатство проявлялись абсолютно во всем: в одежде, речи, даже походке.

Фарид ненавидел их всех.

К счастью для него, Ханане обращалась со всеми ними с одинаковой отстраненной вежливостью – естественно, не выходя за рамки приличия, соответствующего ее положению. Когда родители спрашивали ее, что она думает о каком-либо принце или наследнице трона, она только пожимала плечами.

– Они приятны в общении, но вряд ли я хотела бы вступить в брак с кем-нибудь из них, – говорила она. Ее равнодушие грело душу Фарида. Может, он и не был принцем и не имел столько денег, чтобы раздавать их направо и налево, но доверительные отношения с Ханане были для него значительно важнее власти и богатства. А они с Ханане были очень близки.

Но потом приехал принц Хаким.

Фарид бы еще понял Ханане, если бы принц отличался красотой, или умом, или физической силой. Но Хаким был отвратительно посредственен. Посредственное лицо, посредственные волосы, посредственный длинный нос. Его правящий дом даже не представлял особой стратегической ценности для Зирана – так, скопление скал в море рядом с побережьем Дакенди.

Однако по какой-то невообразимой причине он понравился Ханане. До его приезда она проводила свои немногие свободные минуты – очень редко часы – с Фаридом или с сестрой, но теперь ее время, казалось, целиком принадлежало Хакиму. Когда они не выезжали на прогулку верхом, Ханане проводила ему экскурсии по дворцу или водила смотреть представление, а то они просто сидели на низкой стене в саду и разговаривали, естественно, всегда в присутствии компаньонки, но все равно каждый раз, что Фарид видел их вместе, будто умирала частица его души.

– Что она только в нем нашла! – воскликнул он в пятый раз за пять минут, меряя шагами спальню. Карина валялась на его постели, почти не слушая, что он говорит.

– Может, ей нравится, как от него пахнет. – Она сделала короткий жест ладонью, и со стола взлетел и приземлился к ней на кровать свиток с родословными всех знатнейших семей Зирана. Карине было всего семь, но после того происшествия