Псалом бурь и тишины - Розанна А. Браун

вместе с тяжелым испытанием, пережитым ими в Балото, изменило взаимоотношения внутри группы к лучшему. Доказательством этого улучшения могло служить поведение Каракала. Вечером шестого дня их безумной скачки он увидел, как Карина с помощью магии пытается поднять цветок с земли.

– Твоя ошибка в том, что ты слишком стараешься, – сказал он после того, как порыв ветра унес цветок на десять шагов от Карины. – Ты же любишь музыку, так? Буря – это что-то вроде симфонии. Мелодии множества инструментов сливаются, создавая объемное музыкальное полотно. В то время как порыв ветра – одна-единственная нота. Сама по себе она простая, но сыграть ее надо точно и вовремя. – Он щелкнул пальцами. От цветка отделился лепесток, взлетел и приземлился ему на ладонь. – Тебе нужна всего одна нота. Мне даже удивительно, что ты можешь вызвать молнию, но такая простая вещь у тебя не получается. Это как если бы ты освоила сложные математические формулы, не умея складывать и вычитать.

Карина перевела взгляд с лепестка на бывшего Стража и обратно.

– Кажется, ты говорил, что не даешь уроков.

Он в смущении потер шею.

– Так и есть. Но с некоторыми людьми – почему бы не попробовать?

С того вечера Каракал каждую минуту отдыха посвящал обучению Карины магии ветра. На берегу водоема, где разгуливали фламинго, она училась изменять атмосферное давление. На развалинах древней крепости – превращать мелкий дождь в град, в хлопья снега, в ледок под ногами. Эти занятия были похожи на те, на которых Карина училась играть на уде. Понемногу она осваивала все более сложные приемы и радовалась всякому новому успеху.

На десятый день путешествия они добрались до широкой речной дельты, где у беззубой старухи обменяли лошадей на длинное каноэ и четыре весла. Карина впервые в жизни плыла на лодке по настоящей реке и, пока ее не укачало, наслаждалась плеском ударяющих в борта волн и видом блестящих чешуйчатых спин нинки-нанка, мелькавших в зеленых глубинах.

Они находились очень близко к эшранской границе. Здесь повсюду рыскали зиранские воины, и четверка путешественников избегала встречи с ними только благодаря опытности Каракала, много лет скрывавшегося от представителей Зирана.

– Судя по тому, сколько их, здесь явно стоит не только местный гарнизон, – сказал Каракал в конце утомительного дня, который они провели, прячась в прибрежной растительности, по колено в грязи, молясь, чтобы до прилива отряд воинов ушел как можно дальше, – иначе они прямо тут бы и утонули. – Скорее всего, власти отправили по твоему следу все воинские части, какие только смогли собрать.

Если Фарид послал все войска в погоню за ней, кто занимается восстановлением Зирана? С каждым проходившим мимо воином злость Карины росла – этот воин мог бы сейчас разбирать завалы и раздавать еду и одежду. Даже если кто-нибудь проведет Обряд Обновления прямо завтра, все равно на то, чтобы справиться с нанесенным ущербом, понадобятся годы. Ее переполняло желание что-то предпринять – хоть что-нибудь – для помощи родному городу. Оно было похоже на постоянную тягу к свободе, какую она испытывала, когда была заперта в Ксар-Алахари.

Однако несмотря на то, что висевший на ее груди ключ становился все теплее, путешественники не наблюдали никаких признаков Доро-Лекке. Город не мог перенестись на новое место, поскольку ключ все время указывал в одном направлении. Так где же он? На второй день их продвижения по болотам Карина задала этот вопрос Афуе.

– Он здесь. Я это чувствую, – ответила девочка, принадлежащая к Сизигии Жизни. Карина кивнула и покрепче сжала весло.

«Я иду, – мысленно говорила она матери, Баие и всем остальным предкам-завенджи. Сокрытая в Убежище сила принадлежала ей по праву рождения. С ней Карина сможет спасти всех, и при этом ей не нужно будет умирать самой. – Ждите меня».

И вот на пятый день на болотах среди густых камышей выше них, там, где огромные щуки, не боясь, подплывали прямо к лодке, она почувствовала, что они добрались туда, куда стремились.

– Стойте! – воскликнула она и вскочила, чуть не опрокинув каноэ. – Мы на месте!

– Не то чтобы я не доверяю магическому осколку кости, который ты украла у трупа старухи-сколопендры, но тут же ничего нет, – сказал Каракал.

Карина не ответила – она закрыла глаза и, как учил ее бывший Страж, послала магию вперед – но не чтобы атаковать, а чтобы слушать.

Ветер ответил, и каждый звук вокруг нее усилился в тысячу раз. Она услышала, как вдалеке шумел камыш и квакали лягушки-быки, как шелестела листва деревьев, как содержащаяся в воздухе влага завивала их волосы и покрывала их тела тонкой пленкой.

С каждым вздохом Карина все глубже погружалась в магию – и наконец нашла. Единственный глухой карман пространства, откуда не исходило никаких звуков. Она открыла глаза и указала прямо вперед, на огромное узловатое дерево, росшее в центре небольшого, покрытого кустарником острова.

– Там.

На первый взгляд этот островок ничем не отличался от сотен других таких же в этой болотистой дельте, выступавших из воды лишь при отливе. Но на нем среди мощных корней огромного дерева обнаружилась плоская круглая каменная плита, шагов примерно пяти в поперечнике. На плите было вырезано восемь символов: семь символов богов-покровителей и один – Великой Матери. Спутники высадились на остров, покрепче привязали каноэ и встали полукругом перед камнем.

– Ну, что теперь? – спросила Карина. Каракал пожал плечами, но Ифе подошел к символу Лунной Сизигии. Он взглянул на полумесяц у себя на ладони, затем встал на полумесяц, изображенный на каменном диске. Из камня вырвался голубой свет и окружил его – он был таким ярким, что оставшейся троице пришлось прищуриться либо смотреть на Ифе из-под пальцев.

– Думаю, нам всем следует так сделать, – сказал Ифе.

Остальные последовали его примеру. Когда Афуа встала на символ Жизни, вспыхнул пурпурный свет, а когда Карина и Каракал встали на эмблему Ветра – желтый. Остров и болото вокруг него купались в чистых цветах магии Доро-Лекке, соединившейся с магией, текущей в их жилах.

Все это выглядело очень красиво, но на каменной плите было еще четыре знака, на которые некому было встать. Карина раздраженно цыкнула.

– Ничего не понимаю. Кто строит город, в который можно попасть только вшестером?

Она еще раз взглянула на незанятые символы, и ей в голову пришла мысль, требующая проверки. Она сошла со своего знака, зачерпнула пригоршню воды и, возвратившись, полила ею символ Воды. Над камнем зажегся синий свет.

– Неплохо, принцесса, – сказал Каракал, и Карина гордо вскинула подбородок.

Для Сизигии Земли им понадобилось немного почвы, а над