Между нами лёд. Книга первая - Дарья Ларина

Громов сел рядом и снова погрузился в размышления о том, как он докатился до такой жизни. Жизни, в которой, по сути, девчонка двадцати трех лет хотела его проучить.

– И с какой целью? – строго поинтересовался он, бросив на партнершу изучающий взгляд.

– С целью показать, как страшно, когда тебя резко оставляют и не ставят в известность, – улыбка с её губ пропала. Осадок от произошедшего несколькими часами ранее всё-таки остался.

– Значит, – с надеждой спросил Громов, продолжая смотреть на партнершу даже тогда, когда та отвернулась к окну, – ты простила меня?

Татьяна многозначительно и несколько самодовольно хмыкнула.

– Я не простила, – смотря в окно, за которым сменялись пейзажи Ванкувера, ответила она. – Я поставила условие. Ты больше не касаешься меня.

Громов раздраженно сжал губы, отчего те побледнели. Ему казалось, что партнерше нравятся его прикосновения, и самой хочется, чтобы они случались чаще и длились дольше.

* * *

Таня зашнуровала коньки в подтрибунном помещении и вышла в коридор, дожидаясь, пока из другой раздевалки выйдет Громов. Они вместе подошли к ледовой площадке большого дворца, построенного к Олимпийским играм. Таня подняла голову, оглядевшись по сторонам, и резко остановилась, вынуждая идущего сзади Женю врезаться в неё.

– Почему на трибунах люди? – обомлела она, привыкшая к тому, что на тренировках обычно не присутствовал никто, кроме тренера и хореографа. Исключением были открытые тренировки для журналистов и несколько открытых тренировочных прокатов на чемпионате Европы. Но то огромное количество людей, которое присутствовало на арене сейчас, очень пугало. Трибуны были заполнены болельщиками, а в зоне вдоль бортов площадки сновали волонтеры, представители международного олимпийского комитета и канадской федерации фигурного катания.

– Потому что здесь билеты продаются даже на тренировки, – мягко пояснил Евгений, умиляясь подобной реакции партнерши.

– Кошмар, – быстро ответила Таня, снимая чехлы и переступая на лёд.

Громов ещё ненадолго задержался на «земле», увидев у борта давнего знакомого. Он посмотрел на партнершу и ободряюще кивнул, без слов объясняя, что всё в порядке, и он скоро к ней присоединится.

– Рад тебя видеть! – обратился к Евгению мужчина чуть старше него, одетый в строгий костюм.

– Взаимно, Егор, – кивнул Громов, пожимая руку бывшему фигуристу-одиночнику сборной России, который уже несколько лет работает тренером в Канаде.

– Когда только услышал про Алису, – начал он, а затем посмотрел на противоположную сторону борта, у которой заметил рыжеволосую фигуристку, и поднял вверх руку, поздоровавшись с ней, – то был уверен, что другую партнершу ты не возьмешь.

– Пока у нас контракты с Федерацией, мы себе не принадлежим, – серьезно отвечал Громов, наблюдая за тем, как Таня разогревается.

– И потом, когда узнал, кого поставили тебе в пару, снова был уверен, что ты откажешься, – улыбнулся Егор, отследив взгляд собеседника и принимаясь смотреть на Алексееву. Она чисто прыгнула тройной тулуп, а затем, услышав аплодисменты с трибун, благодарно поклонилась и помахала болельщикам. – Уже думал, чем займешься после?

– Об этом всегда сложно думать, – признался Громов, в который раз поймав себя на мысли о том, что не знает, чем займется после.

Конечно, он понимал, что от фигурного катания в своей жизни вряд ли сможет избавиться окончательно даже после завершения карьеры. Для любого профессионального спортсмена его вид деятельности сродни огромной занозе в сердце, которая долгие годы карьеры саднит и доставляет временами нестерпимую боль. И ты можешь мечтать о дне, когда вырвешь эту занозу, и боль, наконец, прекратится. Ты наивно полагаешь, что этот день станет одним из лучших в жизни, но он становится переломным моментом. Возникает уже другая беда – пустота, образованная этой самой занозой, не сможет заполниться. И ты живешь уже, возможно, без той адской боли, но с этой адской пустотой, которая пожирает изнутри просто потому, что ты уже не можешь жить без соперничества, без ежедневного преодоления себя, без вечной гонки на опережение с собственным телом. Ты без этой занозы – не ты.

– Наша Федерация была бы рада видеть в своих рядах специалиста вроде тебя, – сделал завуалированный намек Егор.

Громов грустно усмехнулся, вызывая этим недоумение у собеседника.

– Просто я всё ещё не могу привыкнуть, что ты говоришь о канадской Федерации «наша», – пояснил реакцию Евгений, пристально следя за скольжением Тани, заходившей на вращение в ласточке с прыжковой сменой ноги.

– Тебе ведь нравится канадская Федерация, – продолжал настаивать Егор, – ты даже не представляешь, какие условия мы сможем тебе здесь дать, Женя.

Громов вздохнул и одобрительно кивнул, когда Таня красиво и чисто приземлилась на внешнее ребро лезвия после тройного риттбергера. Евгений так увлекся партнершей, что прослушал последнюю фразу собеседника.

– Тем более, – снова заговорил представитель канадской Федерации, – у нас сильно провисло парное катание, а если уж ты Алексееву научил быть отличной партнершей, то и…

Громов недовольно нахмурился, бросив косой взгляд на Егора сверху вниз, давая понять, что подобные намеки относительно Тани терпеть не собирается. Только сам Евгений мог намекать на непрофессионализм Тани, только один на один с ней, и только исходя из лучших побуждений.

– Подумай над моим предложением, – закончил Егор, хлопнув старого знакомого по предплечью, и отошел к своим подопечным из сборной Канады.

Громов заметил, что Таня подъехала к Алисе, стоящей за бортом. Он с долей опасения наблюдал за их разговором. Однако ничего страшного не произошло. Его бывшая партнерша что-то подробно объяснила его партнерше действующей, а затем Таня понимающе кивнула, возвращаясь в центр площадки. Она встретилась взглядом с Женей, без слов приглашая его, наконец, присоединиться. Лёд, на котором рядом с ней отсутствовал Громов, с некоторых пор казался Тане ещё холоднее.

* * *

Спустя два часа ледовая часть тренировки закончилась, и Татьяна с Евгением направились в небольшой спортивный зал, находящийся во дворце. Ольга Андреевна и Алиса остались у ледовой площадки, намереваясь понаблюдать за тренировками соперников.

Громов открыл дверь в зал и коснулся поясницы Тани ладонью, когда та прошла вперед. Она резко обернулась, недовольным взглядом напоминая о поставленном утром условии. Евгений понимал, что это сейчас им даже необходимо. Что предыдущие два месяца он бежал от чувств к Тане, потому что боялся, что их пик придется на Олимпиаду и скажется на результате. Но эти забеги на дальние дистанции с конечным, совсем безрадостным пунктом «мы просто друзья», оказались безрезультатны. Они лишь усугубили ситуацию, потому что все нерастраченные ранее чувства, усилившиеся на фоне окружающей атмосферы, норовили вырваться наружу. Женя чувствовал, что его руки тянулись к Тане так, будто им суждено было держать именно эту женщину. И не только на льду.