А дальше – море - Лора Спенс-Эш

захотелось разубедить ее, сказать, что Уильям был из тех людей, которые не умеют быть счастливыми. Но она ждала, что ответит Джеральд, теперь ей было любопытно услышать, что скажет он.

Джеральд взял Роуз за локоть и негромко заговорил:

– Роуз, Уильям вечно что-то искал, ты же знаешь. Мэн ничего не изменил бы. А вот дети изменили. Они помогли ему оставаться в настоящем. Ты не должна себя винить. Ни в коем случае. Он прожил хорошую жизнь.

– Я понимаю, – вздохнула Роуз. – Но очень трудно не задавать себе вопросов. А когда вы с ним виделись в последний раз? – Роуз внезапно посмотрела на Беа, и та подумала, что Роуз лишь ждала шанса задать этот вопрос, выяснить, кем Беа была для Уильяма. – Встречались с ним после того, как вы уехали?

Беа почувствовала, как краска заливает лицо. Она покосилась на Джеральда – что ему известно?

– Да. Мы виделись с Уильямом в Лондоне, сразу после смерти его отца.

Джеральд стиснул губы и, к удивлению Беа, с яростью втоптал сигарету в песок.

– А я ведь знал, – ледяным тоном произнес он. – Я спрашивал Уильяма, и он сказал, что вы не встречались, а я знал, что он врет. Знал, что не мог он побывать в Европе и не заехать к тебе.

– Верно, – согласилась Беа. – Но он этого не планировал, вообще-то он как раз планировал не встречаться со мной, но потом пришло известие о смерти мистера Джи, и у него было несколько дней до отплытия, и он приехал в Лондон.

По лицу Роуз было видно, как она пытается вспомнить.

– Я тогда была беременна Кейтлин.

Беа согласно закивала:

– Да, он рассказал. Он рассказывал мне о вас. О том, с каким нетерпением ждет свадьбы. Как нервничает, потому что скоро станет отцом. И, на мой взгляд, – она махнула рукой в сторону Кейтлин и Джека, дожидавшихся взрослых около скульптуры, – он, вы оба, конечно, в итоге отлично справились.

Они все помахали детям и двинулись к ним. Роуз неожиданно взяла Беа под локоть.

– Но с тех пор? Вы виделись с ним после того?

И Беа вновь ощутила ее отчаяние.

– Нет. За все эти годы мы обменялись несколькими письмами. Но в основном мне писали миссис Джи и Джеральд, от них я и узнавала новости.

Позже, вернувшись в дом Уильяма и Роуз, все трое прошли в маленький гараж, чтобы собрать холсты и принадлежности для рисования и перенести все в машину Джеральда. Беа не хотела смотреть на картины, поэтому занялась упаковкой кистей и красок. Под коробкой с тюбиками масляных красок она наткнулась на эскиз – танцующая пара, и осознала, что это та же самая пара, что и у нее дома. Неподписанная картина, которую прислала миссис Джи. Ну конечно же, это не рука мистера Джи. А затем она увидела еще один набросок, часы на железнодорожном вокзале, и узнала вокзал Виктория – место, где в последний раз виделась с Уильямом.

– Я рада, что у меня опять есть гараж, – сказала Роуз. – Но если вы найдете какие-нибудь рисунки с детьми, верните, ладно? Их я бы хотела сохранить. Но без бесконечных картинок синего моря я вполне могу обойтись.

А затем Кейтлин повела Беа наверх, показать свою комнату.

– Это моя кровать, а Джек спит вот тут.

Между кроватями лежал маленький тряпичный коврик в красно-голубых тонах.

– Вы болтаете по ночам? – спросила Беа. – Рассказываете друг другу разные истории?

– Иногда. А иногда, – Кейтлин засмеялась, – я бросаю в него чем-нибудь, чтобы перестал сопеть.

Такая же непосредственная, как Джеральд, подумала Беа.

– Но больше всего я любила, когда приходил папа, совсем поздно, когда мы уже давным-давно спали, и целовал нас в лоб. Я всегда притворялась, что сплю, пока он меня не поцелует. А потом он ложился на пол между нашими кроватями и рассказывал что-нибудь, а потом и сам засыпал. А я подкладывала ему свою вторую подушку.

Беа молчала, не в силах заговорить. Оглядела комнату. На комоде стояла кукла-болванчик Микки Мэнтл.

– О, – выдохнула она, – это же Микки Мэнтл. – Она обернулась к Кейтлин: – Откуда он? Разве такое допустимо в доме «Ред Сокс»?

Кейтлин улыбнулась фамильной улыбкой Грегори.

– Это папа подарил Джеку. Сказал, мы должны научиться любить своих врагов.

– Твой папа был очень мудрым человеком.

Она легонько коснулась куклы, и голова закачалась туда-сюда.

Джеральд

Джеральд настоял на том, чтобы отвезти Беа в аэропорт. Ему хотелось побыть с ней наедине. Она не слишком-то много рассказала о своей жизни. Они разговаривали о преподавательской профессии, о том, что иногда это бывает забавно, о том, что оба в итоге работают с детьми, Беа скупо рассказала о своей матери, но его не покидало ощущение, что он по-прежнему ничего не знает о ней – о том, как она живет, кто ее друзья. О том, кем она стала. Накануне вечером, за ужином, мама уж и так и сяк старалась выведать подробности жизни Беа, но та ловко меняла тему. Настоящий ас, понял Джеральд. Как играючи она разобралась с Роуз, когда та попыталась выяснить, когда они с Уильямом встречались. А он ведь всегда знал, что в то лето они виделись, вот и сейчас у него в груди встал комок. Что же произошло тогда между ними? Но Беа не проговорится, уж в этом он не сомневался. И даже выпытывать не стоит.

Беа забралась в машину, в руках круглая коробка.

– Печенье, – пояснила она. – Что я буду делать с тремя дюжинами печенья? – Она рассмеялась и расплакалась, все разом.

Тут в окошко постучала мама, и Беа опустила стекло.

– Рецепт. – Мама протянула ей бумажку, всю в масляных пятнах.

– Но как же вы, у вас же не останется? – Беа вытерла слезы.

– Ой, детка, я все держу в голове. Записи мне больше не нужны. – Мама поцеловала кончики пальцев и отправила Беа воздушный поцелуй. – Доброго пути, дорогая моя. И возвращайся поскорее.

Беа и Джеральд молчали, пока машина не свернула на дорогу, ведущую к шоссе.

– Ненавижу прощаться, – сказала Беа, глядя в окно. – Лучше просто исчезнуть, и все.

– По-ирландски, – заметил Джеральд. – Наш вариант.

– Уильям был специалист в этом деле. Я у него научилась.

Уильям всегда был в мыслях Джеральда. Похоже, и в мыслях Беа тоже. На расстоянии вдоха.

– Не заходи в здание аэропорта, ладно? – повернулась к нему Беа. – Просто высади у входа. Так будет гораздо легче. Нам обоим.

– Как скажешь. Твое желание для меня закон.

И так было всегда.

Он выехал на эстакаду, выжал газ, и