Территория тьмы - Видиадхар Сураджпрасад Найпол

Китайское вторжение длилось уже целую неделю. В доме моего друга собрались на ужин кинопродюсер, сценарист, журналист и врач. Прежде чем пройти в столовую, мы посидели на веранде, и, прислушиваясь к общей беседе, я понимал, что не сумею убедительно воссоздать ее. Временами она казалась мне вольнодумной и ироничной, затем — полной отчаяния, потом — гротескной. Настроения собеседников оставались приглушенными. Китайцы остановятся у Брахмапутры, говорил продюсер: они просто хотят закрепить свою оккупацию Тибета. Он говорил спокойно; никто не оспаривал его предположения, что Индия может лишь сохранять пассивность. Затем разговор соскользнул к добродушному спору о карме и о ценности человеческого существования, и — прежде чем я успел понять, как это произошло, — мы снова вернулись к обсуждению ситуации на границе. Высмеивалась неподготовленность страны. Никто никого не винил, не предлагал собственных планов: все только обрисовывали ситуацию. И куда все это заведет? «Многие не знают, — сказал врач, — что очень опасно делать прививку от холеры, когда эпидемия уже началась». Медицинская аналогия ошеломляла: страна оказалась неподготовленной, а значит глупо, даже опасно, заниматься подготовкой сейчас. С этим никто не спорил; кинопродюсер снова выразил уверенность в том, что китайцы остановятся у Брахмапутры. Упомянули Ганди; но как получилось, что вслед за этим врач заявил, что верит в оккультизм, и почему он обронил высказывание — почти приглашая к спору, — что «великие целители всегда пускали в ход свое могущество, чтобы спастись»? Некоторое время разговор вертелся вокруг чудес. Я услышал, что тибетцы страдают теперь из-за того, что забыли мантры — заклинания, которые помогли бы им отразить нападение врагов. Я всмотрелся в лица собеседников. Мне показалось, что они серьезны. Но не ошибся ли я? Может быть, их разговор являлся чем-то вроде средневекового интеллектуального упражнения, предобеденного развлечения южно-индийских брахманов? Нас позвали за стол, и наконец все пришли к согласию. Собеседники сошлись на том, что индийцы тоже забыли мантры; они оказались бессильны против врагов, и с этим ничего не поделаешь. Так ситуация на границе оказалась утоплена в разговорах. Мы спокойно отправились в столовую, и за столом речь шла о других вещах.

* * *

Индийская жизнь, индийская смерть продолжалась. Молодой выпускник университета, получающий 200 рупий в месяц, ищет невесту-телугу, из брахманов, велланаду, готра, не-каусига, не старше 22 лет.

На травяном ограждении вокруг гостиницы, рядом с открытой мусорной кучей, где ежедневно рылись в выброшенных банановых листьях-тарелках и гостиничных объедках женщины и буйволы, умирал маленький коричневый щенок. Он ползал по крошечному участку, как будто прикованный к месту, и чах день ото дня. Однажды утром мне показалось, что он уже издох. Но вот приблизилась ворона; хвост у щенка поднялся и снова упал.

Изящная красавица, очаровательная танцовщица классического танца Бхарат-Натьям, блестящая выпускница университета из аристократической семьи, с широким кругозором, приятным характером, привлекательная, стройная, высокая, с современными взглядами, 21 года, хочет выйти замуж за владельца мельницы, бизнесмена-магната, преуспевающего землевладельца, врача, инженера или высокопоставленного руководителя. Каста, вероисповедание и национальность значения не имеют.

Новости из Дели не менялись. Но близился праздник Дипавали[80], и нищие толпами стекались на Маунт-роуд. Вначале этот мальчик не казался похожим на нищего. Он был красивым и смуглым; на нем были красные шорты и белая накидка, переброшенная через плечо. Он заметил меня, когда я выходил из здания почты; и вдруг, будто вспомнив об обязанностях, он улыбнулся и приподнял белую накидку, чтобы продемонстрировать чудовищно изуродованную руку. Эта культя вовсе не напоминала руку — она напоминала женскую грудь, которая заканчивалась не соском, а ногтем на игрушечном пальце.

* * *

На лекции «Наш вождь Анни Безант» в Трипликанском Теософском обществе присутствовало восемь слушателей — не считая секретаря и сторожа с пучком на голове. Лекцию читала канадка средних лет. Она была родом из Ванкувера. Это вовсе не так странно, как может показаться, заметила она: по словам Анни Безант, в далекие-далекие времена Ванкувер являлся центром оккультизма. Духовные способности Анни Безант, несомненно, объяснялись ее ирландским происхождением, и многое в ее характере можно объяснялось ее воплощениями в предыдущих жизнях. Прежде всего, Анни Безант была великим вождем; и долг каждого теософа — быть вождем, продолжать дело Анни Безант и распространять ее книги. Сейчас Теософское общество переживает не лучшие времена, встречаясь с известным равнодушием (секретарь уже говорил об этом), и многие люди наверняка задаются вопросом: если Анни Безант снова среди нас, то почему же она не в Теософском обществе? Но ведь этот вопрос лишен логики. У Анни Безант нет никаких причин быть в Обществе. Ее работа для Общества уже совершена в предыдущей жизни; а сейчас она почти наверняка — под именем, которое нам неизвестно, — делает столь же важную работу в какой-то другой области. Двое из слушателей дремали.

* * *

За высокими, чистыми стенами ашрама Ауробиндо в Пондишери, в полутора сотнях километров к югу, все хранили безупречное спокойствие. В 1950 году, незадолго до смерти, Ауробиндо предупреждал мистера Неру об экспансионистских замыслах «желтой расы»; он предсказал захват Тибета Китаем и видел в этом первый шаг на пути к завоеванию Индии. Вот они, эти строки черным по белому, в одной из многочисленных книжек, издаваемых ашрамом, и должно быть, их часто показывали в последние дни: секретарь легко раскрывал книжку на нужной странице.

Приподнятый, усыпанный цветами мемориал-самадхи Учителя, ныне служащий местом для коллективных медитаций, находился в прохладном, вымощенном каменными плитами дворе ашрама. Мать была еще жива, хотя несколько удалилась от дел. Она совершала даршан — появлялась на людях, позволяя лицезреть себя, — лишь в пору важных годовщин: в день рождения Ауробиндо, в день собственного приезда в Индию, и так далее. Об Ауробиндо я знал мало. Учился он почти исключительно в Англии; вернувшись в Индию, сделался революционером; спасаясь от ареста, бежал в Пондишери, на французскую территорию, и там, забросив политику, сделался боготворимым отшельником и основал свой ашрам, который с тех пор разрастался. Но о Матери я не знал вовсе ничего, кроме того, что она урожденная француженка, последовательница Ауробиндо, и что занимает в ашраме особенное положение. За три с половиной рупии я купил на книжном лотке ашрама книжку — «Письма Шри Ауробиндо о Матери».

Вопрос. Правильно ли я думаю, что она как Личность воплощает все Божественные Силы и все больше и больше переводит Милость в материальную плоскость? И что ее воплощение — это возможность перемен и трансформации для всей материи?