Жертвы требуют красоты - Лариса Соболева

– Ладно, – не спорила она. – Ну а змейки? Киллер не стал бы подбрасывать их. У него задача выполнить работу, а не пугать жертв и одновременно указывать нам, что убивает одно лицо. Фалееву змейку он не подбросил, а засунул в рот, это сделал обозленный человек. Мне вообще кажется, что убивает женщина.

– Женщина?! – обалдел Леха. – Ты серьезно? Женщине не завалить сразу трех мужиков, как случилось на протоке. Реакция не та, сила воли не та...

– Я, конечно, могу ошибаться, – пошла на попятный Ника. – Но выслушайте меня спокойно, не перебивая, а после решайте, права ли я.

– Давай, – лениво махнул рукой Валдис. – Обещаю не перебивать.

По Валдису она не смогла определить, насколько серьезно он отнесся к ее версии, а Леха смотрел на Нику, как на торт, – сладко, томно. Разозлил ее. Она предупредила:

– Не вздумайте смеяться, иначе обижусь. Так вот. Я с тех самых пор, как Сократ Викентьевич доказал, что на кассетах изнасилованные женщины, все время думала о них. Представьте, что они чувствовали, когда Фалеев отдавал их Канарину и тому, второму, которого мы нашли на протоке? Я ставила себя на их место и... не знаю, как было бы на самом деле, но мне захотелось убить Фалеева с компанией. Мы не знаем, как сложилась дальнейшая судьба женщин, так? – Валдис даже не промычал. – Допустим, они живы, ведь нет доказательств, что их убили. Тогда у каждой из них есть мотив перестрелять тех, кто так мерзко обошелся с ними. Дальше. Канарина, Фалеева и Клару застрелили одинаково, стреляли в низ живота. Кривуну тоже в живот выстрелили, а это мучительная смерть. Помнишь, Валдис, кассету Леры, как орал Фалеев? Мы его не видели, но я уверена: первый выстрел был сделан в пах. Кто будет стрелять по мужскому достоинству? Только оскорбленная, униженная женщина...

– Не факт, – не сдержался Леха. – Подобный случай уже был, у мужчин отстреливали «милого друга». Кстати, в следствии тогда ходила версия, что убивает женщина, но убивал мужчина. Убивал, как выяснилось, за изнасилование жены.

– Ты обещал не перебивать, – напомнила Ника.

– Молчу, молчу, молчу.

В подтверждение он закрыл ладонью рот, Ника продолжила:

– Леру убийца не тронул, предупредил Эльвиру... Такой поступок характерен для человека, пережившего подобное. Между прочим, попытка изнасиловать Эльвиру тоже была... – Ника замолчала, глядя то на одного, то на другого. – Я дура, да?

– Можно мне сказать? – задал встречный вопрос Валдис. Ника кивнула и отвернулась, предполагая, что он высмеет ее. – Ты не дура. Логика в этом есть. Доказательств нет.

– Доказательства? – задумалась Ника. – Да, нет. Это мое предположение. А скажи: почему убийца не сказал на протоке ни слова? Ни одного! Потому что по голосу Лера определила бы, что это женщина.

– Логично, – и на этот раз согласился Валдис. – Но если у мужчины голос имеет особенный тембр, или есть дефекты речи, или он заикается, то в этом случае безопасней молчать... – Внезапно он спустил ноги на пол и предложил: – А давайте прокачаем эту версию? Допустим, убийца женщина. Кто это может быть? Если отталкиваться от пистолета Маркова, который мог взять человек, знающий, где он лежит, то, скорей всего, она родственница... мать отпадает, ее убили вместе с Марковым... сестра?

– Если бы у него или его жены была сестра, разве стала бы опекуном Варвара Даниловна? – отвергла эту идею Ника. – Родственники не позволили бы ей пользоваться деньгами Маркова. Я все же думаю, что это одна из тех трех женщин. Хотя мы не знаем, сколько на самом деле их было.

Спор они вынуждены были прекратить, так как по телефону сообщили, что машина найдена, все трое рванули в спальный район города.

Стоянка, на которой находилась машина, на самом деле оказалась неподалеку от гостиницы. Администратор подтвердила, что Энс снял номер-люкс, просил не беспокоить его. На стук Энс не откликнулся. Валдис послал Леху узнать, выходил ли он.

– Ключа нет, – ответила администраторша. – Он в номере. Ну, может, вышел ненадолго, но ключ не сдал, такое часто бывает. Значит, скоро вернется.

Леха помчался назад. Валдис не удовлетворился докладом:

– Мы должны удостовериться, что его там нет. Если вещи в номере, будем ждать, если он смылся потихоньку, значит, не только от убийцы сбежал.

Он спустился вниз и потребовал открыть номер.

– Да как можно?! – возмутилась администраторша. – А если клиент спит? Или вышел, а вы ворветесь туда и он скажет, будто у него украли...

Валдис ткнул ей под нос удостоверение и потребовал:

– Ключ. Запасной. Или вызывайте слесаря, чтоб взломал замок.

Она дала ключ, но последовала за ним, решив стать добровольной свидетельницей. Номер открыли. В первой комнате Энса не было, а во второй он лежал на полу ничком, под ним растеклась, как ковер, лужа крови, успевшая подсохнуть. Администраторша завизжала, испугав своим диким воплем всех, кто находился в номере. Ника, чувствующая запах крови, как собака молекулу уксусной кислоты – за километр, дала задний ход, рухнула в кресло, прикрыла глаза, чтобы переждать нахлынувшую тошноту.

Остаток ночи Ника провела... у Валдиса. Сама напросилась к нему, потому что не в состоянии была ехать домой. Оба едва переставляли ноги, Ника сразу поплелась к кровати, упала на нее. Валдис бухнулся рядом, обнял девушку, но до секса не дошло, наверняка у обоих была мысль: как хорошо лежать, а не стоять, сидеть или ходить.

Утром Валдис толкнул Нику, она промычала что-то бессвязное, значит, внутренний будильник ей тоже напомнил: пора.

– Поставь чайник, – промямлил Валдис, не открывая глаз.

– Сам поставь, – пробормотала она, повернулась к нему спиной и свернулась калачиком. – Я полежу.

– Тогда и я лежу.

Лежали. Однако внутренний звонок будил: вставай. Валдис поднес руку к глазам, еле разлепил веки – неумолимое время показывало, что уже и чайку не успеют попить. Ну а раз не успеют, то в запасе есть десять минут. Валдис опустил руку, закрыл глаза, но, представив лицо Ротвейлера, сел.

– Рота, подъем! – гаркнул он.

Автоматически села и Ника, но глаз не открыла:

– Ты с ума сошел. Чего кричишь?

– Вставай, у нас нет времени.

– У нас всегда нет времени. – И упала на подушку.

Валдис был уже на ногах, умылся, а Ника и не думала подниматься. Он взвалил ее на плечо и понес в ванную. Очутившись фактически вниз головой, она только вяло бубнила:

– Меня не кантовать. Садист. Верни на место... Ай!

«Ай» – это реакция Ники на то, что он поставил ее на ноги. Валдис открутил кран, приказал ей умыться и ушел. На кухне он бросил в пакет кусок копченой колбасы, хлеб и налил в бутылку воды из чайника. Постучал в ванную – ни звука. Он открыл дверь, его глазам предстала дивная картина. Вода лилась себе и лилась, а Ника в согнутом положении, поставив локти на раковину и подперев кулаками скулы, стояла с закрытыми глазами. Валдис набрал в ладонь воды и безжалостно плеснул в лицо Ники. Произошел атомный взрыв: