Подсказчик - Донато Карризи

Он постоянно был у них на глазах.

Дом напротив весь день в абсолютном молчании наблюдал за ними, за их лихорадочными попытками отыскать решение этой загадки. Он находился всего в нескольких метрах и звал их, повторяя свой единственный анахронический зов о помощи.

Двухэтажная вилла принадлежала Ивонн Гресс, которая, по словам соседей, была художницей. Женщина жила там с двумя детьми — мальчиком одиннадцати и девочкой шестнадцати лет. Они переехали в Капо-Альто после развода Ивонн, и женщина вновь обратилась к былой страсти — изобразительному искусству, заброшенному ею в юности вскоре после замужества с молодым и подающим надежды адвокатом Грессом.

Поначалу абстрактные картины Ивонн не нашли одобрения со стороны публики. Галерея, в которой они были выставлены, закрыла ее персональную выставку, не продав ни одного из полотен. Но Ивонн, уверенная в своем таланте, не успокоилась. А когда одна ее знакомая заказала ей портрет всей своей семьи маслом, чтобы повесить его над камином, Ивонн неожиданно обнаружила, что ее искусство обладает признаками, характерными для стиля naif. Вскоре она стала самой желанной портретисткой в кругу тех, кто, устав от обычных фотографических изображений, хотел увековечить свой род на холсте.

После того как послание Морзе привлекло внимание к дому, находящемуся по ту сторону улицы, один из охранников заметил, что действительно ни Ивон Гресс, ни ее детей не было видно довольно давно.

Шторы на окнах были задернуты, поэтому заглянуть внутрь не представлялось возможным.

Прежде чем Роке отдал приказ о проникновении в виллу, Горан попытался дозвониться до женщины по телефону. Позже в полной тишине улицы из дома послышался телефонный звонок, довольно приглушенный, но абсолютно явственный. Никто не ответил.

Пытались установить связь с бывшим мужем хозяйки виллы в надежде на то, что, по крайней мере, дети могут быть с отцом. Когда удалось дозвониться до адвоката, он ответил, что уже давно не слышал своих детей. Ничего странного в этом не было, ведь он оставил свою семью ради двадцатилетней модели и считал, что для выполнения своего отцовского долга вполне достаточно вовремя платить алименты.

Техники установили по всему периметру усадьбы тепловые датчики для обнаружения вероятных источников тепла в помещениях.

— Если в доме есть кто-то живой, мы тут же об этом узнаем, — сказал Роке, слепо веривший в эффективность технических средств.

А тем временем были проверены показатели расходования электроэнергии, газа и воды. Подача соответствующих коммунальных услуг отрезана не была, поскольку деньги на их оплату вносились на счет в банке, однако показания счетчиков расхода потребления оставались неизменными уже на протяжении трех месяцев: верный признак того, что почти девяносто дней в доме не зажигалась ни одна лампочка.

— Приблизительно тогда же была завершена постройка дома Кобаши, и дантист переехал сюда со всей семьей, — заметил Стерн.

— Роза, я хочу, чтобы ты проверила записи камер наружного видеонаблюдения по замкнутой схеме: между этими двумя домами есть связь, и мы должны ее отыскать, — обратился Горан к Розе Сара.

— Будем надеяться, что в системе энергоснабжения больше не было сбоев, — высказала свое пожелание женщина.

— Готовимся войти в дом, — объявил криминолог.

В это время в полицейском фургоне Борис натягивал на себя бронежилет.

— Я хочу попасть вовнутрь, — заявил он, увидев Милу на пороге фургона. — Они не смогут запретить мне сделать этого, я намерен туда пойти. — Молодой человек не мог смириться с мыслью, что Роке поручит группе особого назначения проникнуть в дом первой. — Они только и умеют, что громить все подряд. А в доме нужно двигаться в условиях полной темноты.

— Думаю, они справятся, — прозвучал ответ Милы, но в ее словах не было намерения спорить.

— И сумеют сохранить улики? — с явной иронией в голосе спросил Борис.

— Тогда я тоже хочу попасть туда.

Борис остановился на мгновение и, не говоря ни слова, посмотрел на девушку.

— Думаю, что заслужила это, ведь именно я поняла, что существует некое послание…

Борис прервал ее, бросив второй бронежилет.

Вскоре они вышли из фургона и направились к Горану и Роке с решимостью добиться от них признания своих доводов.

— Этот вопрос даже не обсуждается, — сразу отказал им старший инспектор. — Такая операция только для сил специального назначения. Я не могу позволить себе подобное легкомыслие.

— Послушайте, инспектор… — Борис вплотную приблизился к Роке, и тот не смог отвести взгляд в сторону. — Пошлите меня и Милу на разведку. Другие войдут в дом, только если в этом будет реальная необходимость. Я бывший солдат и разбираюсь в этих вещах. Стерн уже двадцать лет в полиции и может это подтвердить. Если бы у него не отняли почку, он также стоял бы сейчас со мною, и вам это прекрасно известно. А что касается Милы Васкес — она одна проникла в дом маньяка, насильно удерживавшего у себя мальчика и девочку.

«Если бы Борис знал, как все было на самом деле, как я подвергала риску свою жизнь и жизнь заложников, он никогда бы не поддержал мою кандидатуру», — с горечью подумала Мила.

— Ну, рассудите сами: если где-то еще продолжает жить девочка, то уже не долго осталось. Каждая картина преступления дает нам все новые подробности о похитителе. — Борис указал на дом Ивонн Гресс: — Если там внутри есть что-то, что сможет приблизить нас к Альберту, то вполне законно наше желание быть, хотя бы временно, уверенными в том, что дом не будет разрушен. А единственный способ добиться этого — послать нас.

— Я так не думаю, — невозмутимо ответил Роке.

Борис взглянул старшему инспектору прямо в глаза:

— Вам мало проблем? И так уже довольно трудно…

«Эту фразу можно принять за скрытую угрозу», — подумала Мила. Удивительно, что Борис обращался к своему начальнику в таком тоне. Со стороны это походило на выяснение отношений только между этими двумя людьми, исключая как Милу, так и Гавилу.

Роке задержал взгляд на криминологе: ему нужен был совет или хотя бы присутствие кого бы то ни было, кто разделил бы с ним ответственность за принятие такого решения.

Но Горан всего лишь кивнул, не обращая внимания на уместность своего поведения.

— Надеюсь, что мы не пожалеем об этом. — Старший инспектор нарочно сказал «мы», дабы подчеркнуть их совместную с Гораном ответственность.

В этот момент к ним подошел один из техников с тепловым датчиком в руках.

— Господин Роке, сенсоры засекли что-то на втором этаже… Нечто живое.

И все снова посмотрели в сторону дома.

— Данный объект постоянно находится на втором этаже и никуда не перемещается, — передал по радио Стерн.