Вслед за змеями - Джезебел Морган

– Верно, – покорно согласилась Марья и бросилась вперед, обняла сестру, прижав ее руки к телу, не позволяя вырваться. – Но и прятаться от всего мира тоже не нужно.

Аня зажмурилась, застонала сквозь зубы, задергалась – то ли пытаясь вырваться, то ли пытаясь перебороть хищную тварь внутри. И тварь эта была гораздо, гораздо сильнее, чем думала Марья.

– Помоги мне! – крикнула она через плечо старику. – Если я надену на нее кружево, ты сможешь ее очистить?

Краем глаза она заметила, как старик кивнул, и тут же отшатнулась, размыкая руки, сорвала плащ и накинула его Ане на голову. Та продолжала биться, как в припадке, словно всего одно прикосновение разбудило в ней чудовище и не было возможности загнать его обратно.

Вот только Марья не хотела загнать его обратно. Марья хотела его уничтожить.

Она обхватила плечи сестры со спины, сильнее прижимая к ее коже каменное кружево, кивнула старику – начинай, мол! И сверху обрушился белый огонь. Марья зажмурилась, но под веками все равно поплыли цветные круги, густой жар дышал в лицо, и хотелось отшатнуться с криком, но она только сильнее сжимала руки. Марья силилась удержать сестру, но сил не хватало, и все меньше и меньше в объятиях оставалось заботы. Ей казалось, что Аня обернулась льдом и тает, но Марья продолжала ее держать, пусть стужа и расползалась колючей изморозью по коже. Ей казалось, что Аня обернулась раскаленным металлом, но Марья продолжала ее держать, пусть боль ослепляла, а кожа вздувалась пузырями ожогов. Ей казалось, Аня обернулась чешуйчатым чудовищем, покрытым шипами и они вгрызаются в тело, но Марья продолжала ее держать.

А потом огонь погас, и старик серым голосом велел:

– Отпусти ее, ей больно.

И Марья сначала послушно разжала руки, а только потом осознала, что, если б все вышло, вряд ли бы у старика сейчас были такие пустые глаза.

Аня кулем упала на землю, свернулась калачиком под белым кружевом, мелко вздрагивая всем телом. Марья упала на колени перед ней, ее руки застыли в нескольких сантиметрах от плеча Ани, и она так и не осмелилась ее коснуться. С другой стороны медленно опустился старик, с трудом сгибая колени. Лицо его было сумрачно и оттого казалось особенно старым.

– Она слишком изменилась, – с горечью признал старик, не поднимая глаз. – В ней действительно осталось слишком мало от человека. Все, что было, темная вода Змеи изъела.

Марья подняла на него покрасневшие, но сухие глаза:

– И ничего нельзя сделать?

– Только быть милосердными.

Они оба знали, что это значит. Марья вспомнила гибель матери и только сильнее сжала зубы.

– Пожалуйста, – едва слышно выдохнула Аня, зубы стучали, и слово едва можно было разобрать.

Неприятный въедливый смешок разрушил момент горечи и тишины.

– Какая жалость, что даже самых крепких объятий не достаточно, чтоб удержать того, кто должен уйти, не так ли, моя юная госпожа? – Полоз сидел, откинув голову на стену, и уже не пытался порвать цепь. Черные звенья еще держались – и, присмотревшись, Марья заметила множество столь тонких цепочек, что они опутали Полоза нитями. – И какая жалость, что не всяким оружием можно убить то, чем она стала. Дай-ка угадаю, – он ласково улыбнулся старику, – у вас, почтенный, из оружия только нож костяной, который я вижу? Нда, не густо-с…

– Ань, а можно я его ударю? – с тоскливой жестокостью протянула Марья. У нее руки чесались вырвать подлому змею язык.

– Руки не пачкай.

Она медленно поднималась, опираясь на трясущиеся руки. Резко дернула головой, когда и старик, и Марья потянулись помочь ей, поддержать. Глаза смотрели ясно, но губы постоянно кривились, верхняя вздергивалась, обнажая оскаленные зубы.

Полоз восхищенно поцокал языком.

– Госпожа… Анна, верно? – Он одарил ее светской улыбкой, совершенно неуместной среди развалин поместья. – Кажется, с вами я не знаком – любезная моя родственница не потрудилась нас представить. Но готов поспорить, у меня есть одна занимательная вещица, которая облегчит ваше состояние. А потому позвольте начать наше знакомство с некуртуазного вопроса: как насчет маленькой сделки?

– Не верь ему! – Марья вскинулась даже прежде, чем Аня успела что-то ответить. – Он врет как дышит! А все его ножи все равно сломаны.

– Ай-яй-яй, Марья, и не стыдно такой благородной девушке сыпать пустыми обвинениями? Разве врал я тебе в глаза, разве не простил нарушения договора? Да и разве я говорил, что речь идет об одном из моих клыков? – Он хихикнул и сверкнул золотыми глазами, наслаждаясь вниманием. – Ну же, птичка, подойди ко мне и порви эту чертову цепь, а я поделюсь с тобой рецептом, как тебя разделить на человека и тварь, чтобы тварь тебе жить не мешала.

Аня медленно поднялась к Полозу, не слушая сбивчивых возражений, присела прямо перед ним, бестрепетно глядя змею в глаза.

– Не думаешь же ты, – с легкой насмешкой спросила она, – что я так много времени провела в кошмарах Змеи, но так ничего не узнала? Не думаешь же ты, что я не понимаю, насколько сильно изменилась, и что человек из меня получится – в лучшем случае – пустая оболочка? Можешь не плести слова – я вижу, о чем ты пытаешься умолчать.

Она уже почти спустилась с террасы, когда Полоз сказал ей в спину:

– Тебе все равно нужна эта сделка, птичка. Ты же не хочешь встать нежитью после удара в сердце? Разве ты не хочешь умереть милосердно? Например, от руки своего престарелого друга?

Старик вскинулся, глаза блеснули и тут же потухли, стоило ему взглянуть в лицо Ани.

– Это не милосердие, – убежденно прошептал он. – А если и оно, то пусть в Навь катится мир, который на нем стоит! Не сдавайся, сестрица, я верю, найдется способ тебя исцелить!

Полоз хихикнул:

– Разве можно исцелить смерть?

Аня замерла, до побелевших костяшек вцепившись в перила, а Марья скрипнула зубами: сама мысль о сделке с Полозом отзывалась в ней болью и возмущением. Но как она смеет говорить о своей любви к сестре, если не может смириться со сделкой ради ее благополучия – пусть эта сделка и с убийцей Андара?

По хребту словно мокрым пером провели, и по телу прокатилась дрожь. Мысли понеслись с огромной скоростью, и из пены догадок снова рождалась надежда – пока еще призрачная, неопределенная, смутная.

Марья дернула старика за рукав, и тот поднял на нее темные, безжизненные глаза.

– Вспомни, – потребовала она. – В Андара вселили дух зверя, и он стал подобен человеку.

– Но это уже был не прежний мальчик. Тот умер, и никто не смог его вернуть.

– Да, – нетерпеливо согласилась Марья, – именно. Тогда тело уже было без души, ты сам говорил. Но у Ани-то душа есть. Так можно ли с ее душой связать дух? Вы все твердите: в ней слишком мало от человека, но она ведь до сих пор держится! Может, вместе дух зверя сделает ее сильнее и победит навью тварь?