Чужое сердце - Джоди Пиколт

– Все в порядке?

– Спит как младенец.

И в этот момент Дадли счел нужным гавкнуть.

Медсестра непонимающе уставилась на меня, а я притворилась, будто чихаю.

– Вот это да, – покачала я головой. – От этой пыльцы спасения нет.

Прежде чем она успела ответить, я поспешила в палату Клэр и закрыла за собой дверь. Затем расстегнула сумку, и Дадли ракетой вылетел наружу. Бросившись нарезать круги по комнате, он едва не сшиб капельницу.

Собак не зря не пускают в больницу, но если Клэр хотелось пожить нормально, я должна была обеспечить ей нормальную жизнь. Схватив Дадли, я водрузила его на кровать, где он тут же принялся нюхать одеяло и лизать руку Клэр.

Она открыла глаза и, увидев собаку, впервые за долгое время улыбнулась.

– Ему же нельзя здесь находиться, – прошептала она, Погружая пальцы в густую шерсть на собачьем загривке.

– Донесешь?

Клэр, опираясь на обе руки, с трудом приподнялась и позволила псу умоститься у нее на коленях. Пока она почесывала у него за ушами, он пытался перегрызть провод, тянущийся из-под рубашки Клэр к кардиомонитору.

– Времени у нас мало, – быстро сказала я. – Кто-нибудь непременно…

В этот момент в палату вошла медсестра с цифровым термометром.

– Проснись и пой, малышка, – начала она, но тут заметила на кровати собаку. – Откуда здесь этот пес?!

Я посмотрела на Клэр, затем перевела взгляд на медсестру.

– Пришел в гости? – предложила я как вариант.

– Миссис Нилон, в этот корпус нельзя приводить даже служебных собак, если у вас нет справки от ветеринара. Должны быть сделаны все прививки, в стуле не должно быть паразитов…

– Я просто хотела порадовать Клэр. Клянусь, он не выйдет за пределы палаты.

– Даю вам пять минут, – сказала медсестра. – Но вы должны пообещать, что больше не будете приводить его до самой пересадки.

Клэр, мертвой хваткой вцепившаяся в собаку, удивленно подняла глаза.

– Пересадки? – повторила она. – Какой еще пересадки?

– Ну, теоретически… – попыталась выкрутиться я.

– Доктор By не назначает теоретических пересадок, – заметила медсестра.

– Мама? – Клэр заморгала от удивления. В ее голосе зазвучала дрожащая нотка.

Медсестра развернулась и уже в дверях сказала:

– Я начинаю отсчет.

– Это правда? – спросила Клэр. – Мне нашли сердце?

– Мы еще не уверены. Все не так просто…

– Никогда не бывает просто. Сколько уже сердец оказались не такими замечательными, как думал доктор By?

– Ну, это сердце… Оно еще не готово к трансплантации. Им еще, так сказать, пользуются.

Клэр засмеялась.

– И что ты собираешься делать? Убьешь кого-то?

Я не ответила.

– Она что, старая? Или больная? Как она вообще может быть донором, если она старая и больная?

– Солнышко, – сказала я, – нам просто нужно подождать, пока донора казнят.

Клэр не была дурой. Я видела, как она мысленно согласовывает новую информацию с тем, что слышала по телевизору. Пальцы ее еще крепче вцепились в Дадли.

– Ни за что, – тихо сказала она. – Я не приму сердце человека, который убил моего отца и сестру.

– Он хочет его тебе отдать. Он сам предложил.

– Это какое-то извращение, – сказала Клэр. – Ты извращенка.

Она попыталась встать, но помешали хитросплетения трубок и проводов.

– Даже доктор By уверяет, что его сердце идеально тебе подходит. Я не могла ответить отказом.

– А как насчет меня? Разве я не могу ответить отказом?

– Клэр, солнышко мое, ты же сама знаешь, какая Это редкость. Я вынуждена была согласиться.

– А теперь откажись, – потребовала она. – Скажи, что мне его дурацкое сердце не нужно.

Я без сил опустилась на больничную кровать.

– Это же просто мускул. Это не значит, что ты станешь на него похожа. – Я сделала паузу. – Кроме того, он перед нами в долгу.

– Ничего он не в долгу! Как ты не поймешь? – На ее глаза набежали слезы. – Ты не сможешь свести с ним счеты, мама. Все нужно начинать заново.

В мониторах зазвучал сигнал тревоги: пульс участился, сердце билось слишком сильно. Дадли залаял.

– Клэр, прошу тебя, успокойся…

– Дело не в нем! – выкрикнула она. – И даже не во мне. Дело в тебе! Ты хочешь, чтобы он поплатился за Элизабет. Ты хочешь с ним поквитаться. А я тут при чем?

Медсестра вплыла в палату, как гигантская белая сельдь, и принялась хлопотать вокруг Клэр.

– Что тут происходит? – спросила она, проверяя многочисленные трубки и капельные клизмы.

– Ничего, – хором ответили мы.

Медсестра сурово посмотрела на меня.

– Я настоятельно советую вам забрать собаку и дать Клэр отдохнуть.

Я с трудом загнала Дадли обратно в сумку.

– Подумай об этом, – взмолилась я.

Не обращая на меня внимания, Клэр засунула руку в сумку и погладила пса.

– До свидания, – прошептала она.

Я вернулся в Святую Катрину и сказал отцу Уолтеру, что зрение мое помутилось, но Бог смог открыть мне глаза на истину.

Я просто не стал уточнять, что Бог – так уж вышло – сидел в камере смертников примерно в трех милях от нашей церкви и дожидался срочного судебного заседания, назначенного на эту неделю. Каждую ночь я читал по три молитвы на четках – в искупление лжи, – но я должен был быть там. Мне нужно было проводить с пользой то время, которое я раньше уделял Шэю. А после моего признания в больнице он отказывался со мною видеться.

Отчасти я понимал его реакцию: представьте, каково это, когда ваш наперсник предает вас. Но, с другой стороны, я все ждал, когда начнет действовать божественное всепрощение. Впрочем, если Евангелие от Фомы заслуживает доверия, неважно, какими расстояниями и временными отрезками Шэй отделял себя от меня: на самом деле мы всегда были вместе, человек и бог – две стороны одной медали.

И потому я каждый день в двенадцать часов лгал отцу Уолтеру, будто иду в гости к выдуманной супружеской паре и силюсь отговорить их от развода. Вместо того я садился на мотоцикл и ехал к тюрьме, проталкивался через толпу и просил о свидании с Шэем.

Офицер Уитакер сопровождал меня на ярус I, когда я проходил через металлодетекторы у комнаты для свиданий.