Бич Божий - Уильям Дитрих

Молодой человек нетерпеливо наклонился к нему, весь превратившись в слух.

— Сперва ты, Зерко. — Генерал повернулся к карлику. — Я намерен послать тебя в Аурелию к епископу Аниану.

— В Аурелию?

— Это столица племени аланов, и новые правители исказили её название на свой лад, говоря «Орлеан» или что-то в этом роде. Этот город — ворота к богатейшей галльской равнине на реке Луаре, и его можно считать стратегическим центром всей провинции.

Карлик поднялся и, словно посмеиваясь над самим собой, проговорил:

— Я уверен, что остановлю Аттилу, если он зайдёт так далеко, генерал. — Он подмигнул. — И буду очень рад, если он этого не сделает.

Аэций улыбнулся.

— Я хочу, чтобы ты слушал и говорил, а не сражался. Я отправлю тебя к Аниану как символ дружбы. И одна из твоих задач — в самом деле подружиться с ним. Мне говорили, что он весьма набожный и благочестивый римлянин. Аланы прониклись к нему глубоким уважением. Они считают его святым и верят, будто общение с ним сулит удачу. Когда там появятся гунны, народ станет следить за его действиями. Так вот, ты должен убедить его принять нашу сторону и возглавить народное движение.

— Но почему вы выбрали для этой цели меня, шута и карлика? — возразил Зерко. — Тут нужен другой человек — величественный и достойный.

— А ещё тебе надо будет понаблюдать за Сангибаном, королём племени аланов, и проникнуть в его окружение. До меня дошли вести, что Сангибан начал прислушиваться к гуннским эмиссарам. Он боится Аттилы и хочет сохранить своё положение. Прошу тебя, сыграй ещё раз роль шута и проказника при его дворе и передай мне, на чью сторону он готов склониться. Ведь твои суждения всегда верны и справедливы. Если он сдаст Аурелию Аттиле, то откроет гуннским захватчикам ворота в Галлию. А если устоит, то у нас ещё будет время для того, чтобы подготовиться к битве и победить.

— Я изучу его разум и душу лучше, чем он сам их знает! — пообещал Зерко.

— А если там составили предательский заговор, то я попытаюсь его разоблачить и пресечь на корню. И буду сражаться в Аурелии, — вмешался в разговор Ионас.

Аэций повернулся к нему.

— Нет. Принёсший меч, ты туда не поедешь. У тебя другое задание, и оно важнее и труднее, чем у Зерно. Я отправлю тебя в Толозу.

— В Толозу?!

Город находился на юге Галлии, и добираться до него нужно было две недели.

— Короля Теодориха необходимо убедить примкнуть к нам. Любой ценой. Я спорил, приводил разумные доводы и умолял его стать нашим союзником. Сколько писем я послал ему за последние месяцы! Но он до сих пор не сделал выбор. Иногда один визит стоит больше сотни подобных писем, так что теперь ты мой личный представитель. Мне безразлично, как ты этого добьёшься, но ты обязан привести вестготов под наши знамёна.

— Но как?

— Ты знаешь Аттилу. Открой Теодориху своё сердце.

* * *

В то время как Зерко и Юлия отправились в Аурелию, я поплыл на лодке по Рейну. От зелёной долины веяло тишиной и спокойствием, и война могла показаться в здешних краях странным, далёким видением. Однако перемены словно витали в воздухе. По старым римским дорогам с топотом проносились отряды конницы, а это значило, что к нашествию гуннов уже начали готовиться. Когда наша большая лодка останавливалась, чтобы выгрузить товары, передать вести или запастись продовольствием, я чувствовал напряжённую атмосферу в прибрежных селениях и римских фортах. Там нависло мрачное и тревожное ожидание. По вечерам мужчины точили оружие, а женщины коптили мясо и укладывали в мешки остатки зерна на случай бегства из родных мест. Все они слышали страшные рассказы о двинувшейся с востока орде. А некоторые — их было, правда, совсем немного — даже видели гуннов. Ночуя на постоялых дворах, я предупреждал здешних жителей о жестокости варваров. В фортах я выполнял поручения Аэция и наблюдал за римскими солдатами и их командирами.

Генерал попросил меня сделать крюк и посетить крепость легионеров в Сумилосенне.

— Некогда я приказал трибуну Стенису превратить своих солдат в ос, — припомнил Аэций. — Я хочу, чтобы ты посмотрел, как ему это удалось, и написал мне о результатах.

Когда я приблизился к невысокой крепости, она не произвела на меня особого впечатления. Одна башня была разрушена, а краска на ней давно облезла. Однако, оказавшись в двух шагах от форта, я изумился до глубины души и долго разглядывал его стены и внутренний двор. Канавы очистили от сорняков и кустарников. Изгородь из деревянных кольев поставили около выстроенных рядами самострелов, для того чтобы предотвратить осаду башен и сокрушить вражеский таран. Старые стены укрепили новыми камнями. Наёмники-крестьяне деловито трудились во дворе.

— Мы — крепкие орешки, и, возможно, Аттила не сумеет нас расколоть. Или не захочет, — гордо заявил Стенис, и меня подкупила его дружелюбная интонация. — Год назад наш аванпост мог бы захватить даже маленький мальчишка, и Аэций сразу обнаружил это. Как видите, мы не сидели сложа руки. Хотел бы я посмотреть, что станут делать гунны с нашей крепостью. Пусть попробуют её взять. Теперь у нас двадцать новых катапульт, сотня самострелов, и мы набрали семьдесят пять солдат.

— Я доложу об этом генералу, — отозвался я, решив не сообщать командиру о численности войск Аттилы.

— Просто передайте ему, что я готов ужалить варваров.

Я продолжил путешествие по Рейну, направившись на юго-запад, и спустился на барже вниз по течению, в сторону Средиземного моря. На юге солнце светило ярче, а плодородная земля наливалась соками. Это был прекрасный край, ещё более зелёный, чем моя далёкая Византия, и я принялся гадать, каково здесь жить. Смогу ли я когда-нибудь поселиться в этом райском уголке? Приход весны обострил мои чувства. Дни как будто пролетали, и я сам начал торопиться. По всей видимости, Аттила тоже торопился выступить в поход. И как я смогу убедить Теодориха?

Я сошёл на берег близ устья реки, купил коня и поскакал по центральной римской дороге на запад, к Толозе и вестготам, время от времени замечая вдали сверкающее море. Как же далеко я заехал! От дома. От Планы. От видений, похожих на ночные кошмары.

Я прибыл в вестготскую столицу на исходе апреля и очутился в старом римском городе с его главной башней, возвышавшейся над красными черепичными крышами. Помедлив минуту-другую у серых каменных стен, я вновь задумался о том, удастся ли мне уговорить этих полудиких варваров стать союзниками империи, которую они наполовину покорили, но по-прежнему презирали и опасались. Вестготы завидовали Риму. А мне предстояло напугать Теодориха рассказами об Аттиле! Моя миссия была нелепа.

Однако у судьбы есть свои тайные слуги. Один из них уже был начеку. Он ждал и тайком наблюдал за моим въездом в город из узкого окна на вершине башни.

Войска Аттилы были слишком многочисленны для того, чтобы продвигаться по одной дороге или тропе. Поэтому они поднялись по придунайской равнине несколькими потоками и, словно волна, перекатились через древнюю границу между Римом и Германией. Гуннская конница скакала впереди, подобно наконечнику стрелы, и легко, не прилагая особых усилий, расправлялась со слабыми гарнизонами, у которых не было времени подготовиться к атаке. Следом за нею двигалась более тяжёлая кавалерия остготов — их крупные кони, массивные щиты и длинные пики уничтожали любую линию обороны. Если бы солдаты попытались укрыться в башне, форте, монастыре или церкви, их всё равно настигла бы мощная волна пехоты с её пёстрой смесью наёмников и инженеров, умевших строить катапульты, осаждать крепости и пробивать таранами стены. Чёрные столбы дыма обозначали места прорванного сопротивления.