Слезы русалки - Надежда Виданова

вновь достал из бумажника фотографию. Он долго и протяжно смотрел на Павла, пока из его глаз не полились слезы. Он не останавливал их, пользуясь тем, что его все равно никто не увидит. Он перестал стесняться своих слез и себя самого.

– Мой любимый Павел, мой брат, отец, мать, друг, учитель и наставник, – сказал Вадим вслух изображению на фотографии. – Ну, скажи мне, смог бы я тебя уберечь? Но ты мой брат, и это навсегда. Никто и никогда не сможет отнять этого у нас. Даже мы сами. Вопреки твоему желанию ты жив. Твоя кровь течёт по моим жилам, твой голос звучит в моей голове, твоё сердце бьется в моей груди. А значит мы будем жить. Поднимем голову и продолжим жить. Потому что только жизнь может победить смерть.

Земля на кладбище пугающе тиха,

Напоминает нам о том, что жизнь не вечна.

Печаль унылого надгробного стиха

Гласит о том, как время быстротечно.

Глава 29

Саша сидел на складном стуле, держа в руках альбом с фотографиями Лидии, полученным от Виктора.

Теперь буйное море дикого пляжа на его картине пополнилось лодкой. Это была классическая деревянная лодочка, только неестественного зелено-бурого цвета – цвета гнили и разложения. В лодке погибал человек, лицом напоминающий Виктора. Лидии было б приятно посмотреть.

– Я знаю, что критиковать художника – дело недостойное, но для чего ты добавил эту лодку с утопленником? – Вопрошала потом Вера, глядя на Сашину работу. – Почему ты не можешь просто оставить красоту природы и моря? Зачем нужно обязательно добавить жестокость и смерть?

– Без этого красота будет ненастоящей, – улыбнулся Саша. – Она не будет так потрясать воображение.

Вера не ответила на Сашину улыбку. Она долго и странно посмотрела на мужа, затем отвела глаза, будто решила смириться с его причудами.

Вера чахла в Сашином родовом гнезде, хоть и считала себя полностью оправившейся от тяжёлой беременности и родов. Но Саша смотрел на неё всевидящим оком художника, отмечая, что она стала совсем другой. Бледная стройная голубоглазая девушка стерлась с лица земли, ей на место пришла худая, почти прозрачная, молодая женщина в лице которой бледность переплеталась с синевой. В ее облике появилась трогательная печаль, будто она пережила страшное горе, но при этом отовсюду сквозила щемящая доброта. Лицо Веры так похудело и заострилось, что на нем ничего невозможно было разглядеть кроме глаз цвета небесной синевы. Небо бывает такого оттенка в ясный день, когда его не тревожат грозы и дожди. Саше очень нравилась Вера такой, он находил новую красоту жены очень самобытной и интересной. Саша, бывало, подолгу смотрел на Веру, борясь с желанием написать ее портрет как когда-то в день знакомства. Но мстительная память о разговоре с Верой перед тем, как ей родить их дочку обрубала его желание на корню. Она не желает, чтоб он писал ее, критикует его картины… Что ж, тем хуже для неё. Никогда Саша больше не окажет ей подобной чести.

Вера замечала Сашины долгие взгляды, они делали ее счастливой. Всякий раз она пытливо разглядывала себя в зеркале, выискивая недостатки, но Саша потом зачеркивал эти видимые только ей недостатки тонкой серой ниточкой своих глаз. Вера говорились себе, что довольна своей жизнью, и у неё есть все, чего может пожелать женщина. Грешно жаловаться. Только вот она очень устала. Ничего не делает, а устала. Какое странное непривычное для Веры состояние.

Саша и их дитя – маленькое крикливое чудовище, неугомонный плач которого сотрясал старые стены дома, – как вампиры выпили ее кровь. Попробовав густую красную жижу этой кроткой нежной женщины, они уже не могли остановиться, продолжая пить ещё и ещё.

Отец Андрей ждал момента окрестить маленькую Лиду. Священник был удивлён выбором имени для девочки, в его памяти также жила первая Лидия. Не то чтоб отец Андрей ее не любил, Лидия скорее даже нравилась ему. Спору нет, она была очаровательна и непосредственна как малое дитя. И Павел был рядом с ней совершенно счастлив. Они очень хорошо смотрелись вместе. Эх, Павел… Высокий, красивый, серьёзный и очень спокойный. Отцу Андрею часто казалось, что ему уж точно не передалось безумие матери. Лидия отняла его у Марии. Павел так гордо держал невесту за талию, проводил рукой по чёрным густым волосам, целовал ярко накрашенные губы, стирая с них помаду.

– Мы с Лидой обязательно обвенчаемся, отец Андрей! – Стуча кулаком по сердцу клялся Павел. – Я не мыслю без неё эту жизнь, не хочу без неё и иной. Бог послал мне мою Лиду, я никогда не смогу выразить Ему свою благодарность.

А потом они оба позабыли Бога и все, что выше их.

Решение об имени девочки приняла Вера к Сашиному величайшему восторгу и изумлению. Она вспомнила, что это имя предложил им Виктор. Вере хотелось поглядеть на Сашину реакцию. Саша был так поражён, что невольно отреагировал единственно верным способом: он пожал плечами и сказал, что ему все равно, как назовут ребёнка.

– Так звали невесту твоего брата, – напомнила Вера, будто бы Саша внезапно об этом забыл.

– А, ну если ты суеверна, то не стоит называть дочку так, – отозвался Саша. – Лидия – не пример для подражания маленькой девочке. А вообще крайне приятно, что тему твоей ревности к этой женщине можно считать закрытой. И что-то есть символичное в выборе этого имени. Первая Лидия разрушила мою семью, а вторая – объединит ее. Круговорот природы, ее вечный и точный механизм. А, впрочем, я уже говорил, что мне все равно.

Вера не хотела называть дочь этим именем всерьёз, но идти на попятную означало признать свою ревность и превосходство той другой женщины. Вера отдалась на милость остроумной судьбе, приказав себе не быть суеверной.

Вера не кормила дочь грудью, у неё не было молока. С девочкой по большей части возился Саша, чем вызывал у Веры приятное изумление. Только один Саша и мог утихомирить бесконечный плач ребёнка. У Веры же совершенно отпускались руки. Она так хотела иметь ребёнка, а теперь не знала, как выстроить с дочкой гармоничные отношения.

Стоило Вере приласкать девочку, как та начинала нервно вздрагивать и кричать ошеломительным ультразвуком. Вера иной раз боялась к ней подойти, чтоб не провоцировать этот истошный крик. В голове не укладывалось, отчего так. Разве Вера не мама этой девочке? Разве Вера не самый близкий человек для этой крошки? Почему Вера для этого