Двое могут хранить секрет - Карен М. Макманус

– Так и вижу, как у нее лопаются яичники, – бормочет рядом со мной Миа.

– Ты неправильно его держишь, – говорит Эзра. Ловким движением он подхватывает младенца, укладывает его на руку. – Расслабься. Они чувствуют, когда ты нервничаешь. – Малыш перестает плакать и улыбается Эзре широкой беззубой улыбкой. Эзра щекочет ему живот и протягивает ребенка Деклану. – Попробуй еще раз.

– Нет, спасибо, – ворчит Деклан. – Мне нужно выпить.

Красивая темноволосая женщина поднимается на крыльцо и, проходя мимо, сжимает руку Эзры.

– Ты хорошо с ним ладишь!

Это мать младенца, сестра Райана Родригеса. Спустя две недели после того, как Питер Нилссон пытался убить нас с Эллери, мы все гостили у нее дома. Словно ничего и не было.

Много лет наша жизнь едва была похожа на нормальную, и теперь у нас появился шанс наверстать упущенное.

Деклан направляется к кулеру на заднем дворе, и Миа толкает меня в руку.

– Самое подходящее время, – говорит она.

Я сердито смотрю в спину уходящему брату.

– Да почему я вообще должен? Он старше. Он должен первым протянуть оливковую ветвь.

Миа поправляет свои солнечные очки с раскосыми, как кошачьи глаза, стеклами.

– Ты думал, что он убийца.

– Да, конечно, в какой-то момент Эллери подозревала и меня. Я это пережил.

– Эллери тогда знала тебя меньше месяца. Она не была твоим братом.

– Он даже не навестил меня в больнице!

Она тщательно проговаривает каждое слово.

– Ты. Думал. Что. Он. Убийца.

– Меня почти убили.

– Ты можешь целый день это говорить или можешь повести себя как более великодушный человек. – Миа ждет секунду, затем тычет кулаком в мою руку. – Он по крайней мере пришел.

– Ладно, хорошо, – ворчу я и направляюсь вслед за Декланом.

Я не был уверен, что он придет сюда. После выписки из больницы мы разговаривали всего пару раз, в основном обсуждали дела, связанные с мамой. Ничего приятного; все активы Питера заморожены, поэтому у нее ничего нет, кроме банковского счета, средств на котором хватит месяца на два, не больше. Скоро мы переезжаем в Солсбери, и я не знаю, что будет дальше. Мама не работала больше года, а связаться с отцом как никогда трудно.

От одного таблоида мы получили до некоторой степени выгодное предложение рассказать свою версию произошедшего, но мы не в таком отчаянном положении, чтобы его принять. Пока.

Деклан в дальнем углу двора достает из синего холодильника запотевшую коричневую бутылку. Откручивает крышку и делает долгий глоток, затем замечает меня и опускает бутылку. Я замечаю побелевшие костяшки его пальцев.

– В чем дело, маленький братец?

– Можно мне тоже? – спрашиваю я.

Он фыркает.

– Ты же не пьешь.

– Может, мне нужно начать.

Деклан снова открывает холодильник и, запустив руку в его недра, извлекает такую же, как у него, бутылку. Спокойно подает ее мне. Острые края врезаются в ладонь, но мне удается открыть ее. Я делаю осторожный глоток, ожидая ощутить горечь, но напиток совсем неплох. Гладкий, почти медовый вкус. Жажда мучает меня, поэтому четверть бутылки исчезает, прежде чем Деклан успевает схватить меня за руку.

– Притормози.

Я встречаюсь с ним глазами и выдавливаю слова, которые репетировал две недели.

– Прости меня.

Секунда после тянется бесконечно. Я готов к любой реакции: что он накричит на меня, молча уйдет, даже даст в челюсть. Синяки от нападения Кайла почти сошли, самое время для новых.

Но Деклан не делает ничего из вышеперечисленного. Только глоток пива, затем чокается со мной.

– И ты меня, – говорит он.

Я едва не роняю бутылку.

– Что?

– Ты слышал.

– Значит, ты не…

Я замолкаю. Слова «Ты не сердишься» все еще кажутся невозможными.

Щурясь под ярким солнцем, Деклан оглядывается на крыльцо, с которого мы ушли. Это один из тех невероятных дней в конце октября, какие иногда бывают у нас в Вермонте: больше двадцати градусов[11] при почти безоблачном голубом небе, деревья вокруг нас – сплошное буйство цвета. Теперь младенца держит Дейзи и о чем-то серьезно беседует с сестрой Райана. Миа и Эзра сидят рядышком на деревянных перилах, болтая ногами и склонив друг к другу головы. Раздвижные двери дома открываются, и на улицу выходит девушка, по ее плечам рассыпаны темные кудри.

Я ждал ее прихода, но, думаю, могу подождать разговора с ней еще немного.

– Я был тебе дерьмовым братом, Мэл, – произносит наконец Деклан. – Много лет. Просто я… не буду лгать, мне было наплевать на тебя, когда мы были детьми. Я был слишком занят своими делами. А ты не был… не знаю. В достаточной степени похожим на меня, чтобы я обращал на тебя внимание. – На щеке у него дергается мускул, глаза устремлены по-прежнему в сторону крыльца. – Затем все полетело к черту, и я уехал. Тогда я тоже о тебе не думал. Все эти годы не думал. Поэтому не знаю, почему я ожидал, что ты примешь мою сторону, когда кто-то нашел мое школьное кольцо на месте преступления.

В горле у меня пересохло.

– Я должен был сообразить, что ты не имеешь к этому никакого отношения.

Деклан пожимает плечами.

– Почему? Мы едва знали друг друга. И я – взрослый. По крайней мере так мне говорят. Поэтому это моя вина. – Он снова открывает холодильник и, достав имбирный эль, протягивает мне. Я медлю, и он забирает у меня пиво и ставит на соседний стол. – Давай, Мэл.

Я беру имбирный эль.

– Не знаю, что будет с мамой.

– Я тоже не знаю. Ну, не самое большое дерьмо. Думаю, мы с ним разберемся. Вы можете поселиться рядом с нами. Солсбери нормальный городок. – Он с ухмылкой тянет пиво. – Завсегдатаи в «Таверне Буковски» и вполовину не так плохи, стоит только познакомиться с ними поближе.

Сухость в горле отступает.

– Приятно узнать.

Маленькое облачко набегает на солнце, ненадолго затеняя лицо Деклана.

– Ты разговаривал с Кэтрин? – спрашивает он.

– Нет, – отвечаю я.

Закончилось все тем, что она передала последнюю улику окружному прокурору: чехол от сотового телефона Брук. Кэтрин нашла его в тот день, когда Питер организовывал поисковую группу. Она тогда искала зарядку от своего телефона в кабинете отца. По-видимому, Питер уничтожил телефон Брук, но сохранил чехол – словно трофей. Как сохранил и кольцо Лейси.

В магазине такой чехол вы не купите – Брук сделала его сама из прозрачной обложки, сухих цветов и лака для ногтей. Другого такого не было, и когда Кэтрин увидела его, она поняла, что ее отец причастен к этому делу. Но, вместо того чтобы сообщить о нем полиции, она восстановила одну из анонимных угроз Вив, чтобы отвлечь внимание.