Под знаменем Сокола - Оксана Токарева

выживших после таких ран. Впрочем, новгородскую боярышню неспроста считали ведуньей, ибо ей, как и ее брату, удавалось добиться успеха там, где опускали руки не только опытные знахари, но и премудрые волхвы. Постреленок Тойво и не способный пока держать меч Инвар ей помогали. Князь Святослав уже без доспеха сидел в стороне, баюкая на перевязи попорченную стрелой левую руку.

— Вот видишь, брат, какую дань получил с мокшан Свенельд, — вымолвил он вместо приветствия.

— Поменьше бы на нашем дальнейшем пути такой дани, — с чувством отозвался Хельги.

Когда стрела была наконец извлечена, Свенельд куда-то рванулся, так, что дядька Нежиловец и Рогволд Полоцкий едва его удержали, а затем обмяк, но Добрынич и не только он явно видели, что черная тень реет хотя и рядом, но уже не над его челом.

— Господь был милостив к нему, — сказала Мурава, внимательно осмотрев и тщательно обработав рану. — Наконечник не пробил ни одной из основных жил. Говорить, правда, он пока не сможет, и кормить его первое время придётся через соломинку, но тут уж иначе не выйдет.

— Ничего! — облегченно махнул здоровой рукой Святослав. — Лишние жиры согнать кое-кому из моих воевод даже на пользу, верно я говорю, Свенельд!

Темник попытался что-то сказать, но у него, как и ожидалось, вышел только задушенный сип.

Закончив с перевязкой, молодая боярыня позволила себе бросить взгляд на мужа, глаза их встретились, и этот миг сразу превратил для Лютобора во что-то несущественное все тяготы сегодняшнего дня.

— Вот это да! — потрясенно провел рукой по взмокшему лбу, глядя на молодых супругов, Рогволд. — Так эта премудрая ведунья и в самом деле жена Хельгисона? А я-то думал, Свенельд и другие воеводы так, для красного словца баяли!

Впрочем, уже через миг полоцкий князь смог убедиться, что от вещей премудрости до простой женской слабости всего один шаг. Вместе с Лютобором к новгородцам пришел и Анастасий, который, конечно же, очень хотел повидать сестру. Однако, едва Мурава бросила на него взгляд, лицо ее побледнело от испуга, а ноги стали подкашиваться.

— Да живой он, живой, не тень бесплотная, — улыбнулся Хельги, бережно поддерживая ее. — И княжна тоже жива.

Мурава, недоверчиво кивая, робко протянула вперед руку, стирая с лица Анастасия пыль и капли чьей-то крови, перевела взгляд на Хельги и горько разрыдалась.

— Ну, будет, будет, — приговаривали попеременно Лютобор и ромей. — Еще малыша расстроишь.

— Надо же! — снисходительно усмехнулся, глядя на них, Святослав. — А я уж думал, она такая же каменная, как моя мать!

Перед тем, как уходить он еще раз поблагодарил Мураву за помощь, а затем повернулся к Хельгисону:

— Ничего не поделаешь, брат! Такова, видно, воля богов. Кабы не твоя краса, мы, думаю, вдвое больше воинов нынче хоронили. Еще один сведущий лекарь или льчица войску только в помощь. Зато и сын твой точно воином родится!

Лейли и Меджнун

Душный тяжкий зной разливал свои янтарные потоки по улицам царского града Булгара, заставляя всех его обитателскать прохлады и тени. Купцы забивались в шатры, почти не приглядывая за товаром: какой сумасшедший пойдет в такую погоду гулять по торжищу. Усмари и красильщики, оставив свои чаны, уходили в дом или под навес и потихоньку тачали кожи или перебирали разноцветные нити. Оружейники плели кольчуги и делали насечку на доспехи, оставляя ковку и литье на утренние или ночные часы. Златокузнецы паяли зернь или баловались с филигранью. И только стража у городских ворот да на стенах и дозорные, каждый день отправлявшиеся из града к границам булгарской земли, сетуя на немилосердие Аллаха и кляня козни степных шайтанов, изводящих людей и скот своим огненным дыханием, денно и нощно продолжали нести свою нелегкую службу. Булгарская земля в ожидании русского сокола, надеясь на мир, готовилась к войне.

В саду у хана Азамата поспевали вишни, наливалась соком золотая бухарская алча, розовели в ветвях обласканные солнцем румяные бока ранних яблок. По арыкам журчала вода, а в затененном виноградом дворе на женской половине дома играл струями, рассыпая брызги, самый настоящий фонтан, вроде тех, о которых рассказывали заморские гости. И хорошо было лежать в тени, откинувшись на мягкие подушки. Пить прохладный шербет, рассеянно бросать в рот вареные в меду орехи и фрукты. Слушать сказки старой няньки Фатимы про козни лесного духа Шурале и о любви прекрасной Лейли и ее Меджнуна или вести долгие задушевные беседы с ханской дочерью Дилярой.

Диляра переводится на славянский как драгоценность. Доброе имя для красивой девушки, особенно для дочери знатного, славного родителя. Немало драгоценностей, подаренных отцом и влиятельной родней, лежало у Диляры в ларце, еще больше дарил жених — именитый Аспарух. Серебряными и золотыми монетами, каменьями и бисерным шитьем блестели оплечье теветь, шейные наряды шӑрҫа и мӑя, нагрудники ама и шÿлкеме, набедренник яркӑч, поясной наряд сарӑ. Ярче радуги и многокрасочных садовых цветов переливались серьги, кольца и браслеты. Крепко берег девичью честь похожий на шапочку или островерхий шлем узорчатый убор с высоким бисерным шишаком тухья, готовый уже в скорости смениться женским сурпаном.

У Всеславы из драгоценностей оставался лишь венец с янтарем работы Арво Кейо, сбереженный в неволе, сохраненный дорогой в берестяном коробе. Его она в Булгаре носила, почти не снимая. И в ожидании милого холила и лелеяла долгую девичью косу, как страшный сон вспоминая разбойничьи хоромы Мстиславича и пьяную свадьбу, не угодную богам и не освященную ими, и долгий путь по малым и большим рекам от села к селу в сопровождении верных друзей.

Робкая Диляра слушала рассказы о странствиях корьдненской княжны и ее спутников как дивную баснь. Сердобольная Фатима мазала сметаной опаленные немилосердным степным солнцем щеки девушки и оттирала в бане пемзой сбитые в долгой дороге ступни. А хан Азамат только посмеивался в длинные седые усы, вспоминая прошлогодний побег Анастасия из хазарского плена:

— Ай да ромей! От него и не такого можно ожидать!

— Да что я! — с улыбкой отмахивался тот. — Это все дед Молодило и его веселые молодцы. Кабы не они, нас с Всеславушкой к этому времени, боюсь, и в живых не было!

В самом деле, не говоря уже о той роли, которую они сыграли при подготовке побега, игрецы показали себя надежными товарищами, знающими не только как избежать опасностей в пути, но и как сделать этот путь для их юной и хрупкой спутницы как можно менее обременительным. Впрочем, скоморохов всегда считали людьми непростыми да поученными, знающими да сведущими. Вот только когда зашел разговор о том, что пора-де пускаться