Под знаменем Сокола - Оксана Токарева

и твердыне. Понимая, что его противники, к воинству которых присоединились еще и горные черемисы, будут драться до последнего, русский сокол, вопреки своему обыкновению, решил не торопиться и, перекрыв устье Теши, Ушны и Клязьмы, а также все сухопутные подходы к крепости, дал своим людям небольшую передышку. К тому же, он получил вести от новгородского темника Сфенекла, сменившего на время похода на этом месте старого княжеского наставника Асмунда. Словене и псковские кривичи благополучно вышли на Итиль и собирались в течение ближайшей седьмицы добраться до устья Оки. Посоветовавшись с набольшими воеводами, Святослав решил дождаться их прихода, а уж затем скопом ударить на Обран Ош.

Для измотанных постоянными стычками и засадами людей решение оказалось очень кстати. Ратники долечивали раны, приводили в порядок оружие, чинили без спешки ладьи, купались в реке, а то и просто отсыпались. Старшие воины наставляли в ратной науке молодежь, готовя отроков к воинскому посвящению, многие удили рыбу или ходили на охоту.

Неждан, которого вынужденное бездействие, оставлявшее его наедине с невеселыми думами, несказанно тяготило, предпочитал проводить время в дозоре и, не успев вернуться из одного разъезда, тотчас отправлялся в другой, так что бедняга Кум, его неизменный спутник, выглядел понурым и не выспавшимся. Добрынич нередко их сопровождал.

Хельги в разъездах не принимал участия, однако тропы, которыми он ходил по окрестностям эрзянской крепости, были куда опаснее любого дозора. Из товарищей он никого с собой, кроме Торопа, не звал, и предпочитал вслух не говорить о своих, часто ночных, прогулках. Другое дело, что товарищи были далеко не слепы и могли смекнуть, для чего ему, руссу, надевать мокшанский панар или сувазский чапан, да еще таскать с собой повсюду берестяной сверток с рисунком крепости, на котором день ото дня появлялись новые пометы.

На этот раз Лютобор и его верный отрок какими-то лишь им ведомыми путями сами отыскали дозор.

— Есть новости! — вместо приветствия начал Хельги.

— Атямас решил сдать крепость без боя? — насмешливо поинтересовался Неждан.

— Или к нему на помощь подоспела тьма ал-ларсиев? — подхватил шутку Радонег.

— Ну, тьма, не тьма, а полсотни наберется, да еще столько же хазар, — недобро осклабился в ответ Хельги. — Все они, не считая слуг, составляют свиту хазарского тархана Иегуды бен Моисея из рода Ашина.

— Так вот чьи речи слушал все это время Атямас! — воскликнул Неждан.

— Возможно, — равнодушно бросил Хельги. — Но это не главное. Месяц назад Иегуда бен Моисей ездил по тайному поручению в землю вятичей, а в Обран Оше задержался из-за болезни сына.

— Это что же, он светлейшего Ждамира на крамолу подбить пытался? — недобро сверкнул глазами Торгейр. — Чтоб в спину нам ударили, хотел!

— Вряд ли Ждамир решился бы на такое, — покачал головой Хельги. — Скорее всего, хазарин вел дела с дедославским княжичем, но речь наверняка шла о подкупе корьдненских нарочитых. Вспомните боярина Остромира, которого мы в Мещере встретили. Он ведь поначалу в поход с нами не собирался. Могу только предположить, какие кромешные планы вынашивал Мстиславич, но без хазар и их золота дело не обошлось. Нынче я видел его в Обран Оше. Они беседовали с Иегудой бен Моисеем, точно старинные союзники и друзья.

— Ты видел Ратьшу? — не веря своим ушам, переспросил Войнег.

— Как вижу нынче вас. Распоряжается на стенах, точно у себя дома. Буртасы оказывают ему почти такой же почет, как тархану.

— И огонь подлеца не взял! — повел кривым носом Торгейр.

— Неужто Господь услышал мои мольбы! — воздел к небесам очи Неждан. — Теперь пусть только попробует отказать мне в поединке, я его как собаку в Итиле утоплю!

Войнег ничего к этому обещанию добавлять не стал, но погребенное под пеплом отчаяния сердце старого сотника вновь забилось надеждой. Коли дедославскому княжичу удалось избегнуть огня, может, среди уцелевших есть и другие? В верности этого предположения ему довелось убедиться еще до заката.

Вернувшись от князя, Войнег и его товарищи застали у стоявших по соседству радимичей небывалое оживление. Там слышались возбужденные крики, топот и даже мычание. Добрынич вспомнил, что давеча Икмору и его людям удалось захватить живьем лесного тура. Исполин-варяг повалил могучего быка одним ударом в ухо. Сегодня тур очухался, и прежде чем его забить ратники решили с ним поиграть, похваляясь друг перед другом силой, удалью и проворством. К немалому удивлению Войнега, к воплям и топоту примешивались скрип гудка и раскаты гуслей.

— Что это у вас тут за праздник? — поинтересовался сотник у гнездовского воеводы Брячислава.

— Да какой там праздник, — отмахнулся тот, — Лазутчиков вражьих опять изловили. Вышли из лесу с мокшанской стороны, на вопросы отвечать не желают, говорят, про здешние дела и слыхом не слыхивали. Мы хотели было их вздернуть для порядка, но они назвались скоморохами, вот мы и решили проверить, на что они горазды. К тому же, один из них Хельги Хельгисона помянул, а другой говорил про какого-то Александра.

В переливчатых глазах Лютобора что-то сверкнуло, он начал энергично проталкиваться вперед. Неждан и Войнег последовали за ним.

Хотя престарелый гусляр и юный кособокий гудошник старались вовсю, на них мало кто обращал внимание. Зрители, среди которых помимо радимичей нашлись и вятичи, и кривичи, и варяги, толпились вокруг огороженного крепкими бревнами, наспех сколоченного загона, в котором бесновался давешний тур.

Один из игрецов, высокий худощавый парень с черными вьющимися волосами, находясь внутри загона, громкими криками и хлопками дразнил быка. Однако, стоило тому совершить стремительный, смертоносный в большинстве случаев бросок, он непостижимым образом отпрыгивал в сторону или, проделав головокружительный полет над аршинными рогами, оказывался на спине зверя, откуда ловко соскальзывал, чтобы продолжить свою опасную игру. Зрители, испытанные в боях воины, отлично понимавшие, чего стоит такое проворство, одобрительно вопили и рукоплескали, а к ногам двух других игрецов щедро сыпалась всяческая снедь и даже векши с резанами. Про «лазутчиков», похоже, никто уже не помнил.

Угрюмое лицо Неждана при виде удальца просветлело:

— Надо же, прямо как критяне на пастбищах, — не без удивления заметил он.

— Почему как? — отозвался Хельги, улыбаясь уже не понарошку.

Он соскочил с коня и, перемахнув загородку, оказался в загоне. Неужто тоже решил поразмяться? С него станется! Но вместо того, чтобы прыгать, он просто, почти не целясь, залепил туру кулачищем в ухо не хуже Икмора, так что бык рухнул на колени, растерянно мотая головой. Хельги, меж тем, не обращая внимания на обиженных зрителей, многие из которых уже поставили заклады, подступил к игрецу.

Анастасий, а это оказался, конечно, он, в очередной раз подтверждая истинность нареченного ему имени, понятное дело, ничуть не