Бумерит - Кен Уилбер

– Потом появилась третья волна феминизма, которая заявила: «Минуточку. Не важно, одинаковые ценности у мужчин и женщин или разные, но большую часть времени в большинстве мест на земле женщины количественно превосходили мужчин. Мы всегда были большинством, поэтому можем винить в своём положении только самих себя – особенно в условиях современной демократии». Такова точка зрения силового феминизма, который, в отличие от многих других направлений, включая либеральное и радикальное, уже не пытается сделать из женщины жертву.

– Первая волна, вторая волна, третья волна… Ля-ля-ля, тополя… А это тебя волнует?

– Хлоя, не сейчас!

– Разумеется, мы в ИЦ считаем, что уже на подходе четвёртая волна – интегральный феминизм, который «превосходит и включает» все три предыдущих направления. – Фуэнтес оглядела зал. – И всё же я хочу подчеркнуть, что дело не в версии феминизма, а в том, что если я обвиняю в собственном неуспехе кого-то ещё, я не только объявляю себя глупой и слабой – я отдаю всю свою власть Другому. В этом случае лишь Другой может меня освободить, потому что я уже признала его власть над собой.

– Этот странный просчёт, которого до сих пор не признали многие направления феминизма, стал причиной провала самой первой попытки вернуть женщинам власть. Он постулировал, что женщины слабее и/или глупее мужчин. Пытаясь освободить женщину, бумерит, руководствовавшийся нарциссизмом, не позволяющим решительно взять на себя ответственность за сложившуюся ситуацию, сделал из женщины слабую и податливую универсальную жертву. В общем, друзья мои, на свет появился бумерито-феминизм.

Фуэнтес посмотрела в зал так пристально, что никто не посмел с ней ни спорить, ни соглашаться. Волна её энергии как будто на время парализовала нас.

Эд Ковальчик (Ed Kowalczyk) из Live поёт песню «Lightning Crashes»[79], Boozy & Swan[80] исполняют «Champagne Bert Boogie», и от грохота музыки в моей голове начинает дребезжать всё моё тело. Виртуальные реальности выплывают из моей головы и устремляются в будущее, в мир, несущийся по кремнию со скоростью света и управляемый одной силой мысли. Мои нежные углеродные нейроны кричат о боли двадцать четыре часа в сутки, моя кожа горит от изощрённой пытки человеческого существования, и в воздухе повисает слабый запах жареной плоти.

– Вот, взгляни, сладкий мальчик! – говорит Хлоя. – Камасутра, глава 2, поза быка. Давай попробуем!

– Как скажешь, Хлоя, как скажешь.

– Ты же это не серьёзно, сладкий мальчик?

– Может, взбодришь меня каким-нибудь своим «патриархируй это»?

– Патриархат-шматриархат… Да кому это нужно? Это глупая игра в «кто виноват?», сладкий мальчик.

– Правда? Ну, тогда, взбодри меня, будь так добра.

– Но зачем тебе бодриться, сладкий мальчик? Как ты будешь жить без своей депрессии?

Боже мой, а она, похоже, права. И от этого осознания моя депрессия усиливается.

– Для объяснения и защиты анекдотичной «женской податливости» было использовано социальное конструирование реальности, и после того как женщины были признаны более слабыми и/или глупыми существами, чем мужчины, патриархат поработил всех женщин, и они стали первыми настоящими рабами.

Фуэнтес снова спустилась с подиума на сцену.

– А поскольку реальность – это социальный конструкт, то на самом деле различий между полами не существует; любые различия – это просто набор произвольных условностей, установленных властью мужчин (тут феминистки прикрываются идеями Фуко). При патриархате, который, как считает большинство феминисток, начался около 5 000 лет назад с изобретением аграрного способа производства, или, как полагают радикальные феминистки, существовал с момента возникновения человеческого вида, эти условности были сконструированы мужчинами с единственной целью: угнетение женщин.

Фуэнтес замолчала и пристально посмотрела на сидящих в зале. Воздух вокруг неё неслышно жужжал. Никто не осмеливался выразить свою реакцию на её слова.

– Многие радикальные феминистки с пеной у рта доказывали, что весь язык, все правовые институты, вся общественная деятельность, все религии, все философские школы, вся математика и все науки при патриархате являются всего лишь структурами доминирования, необходимыми мужчинам для угнетения женщин, природы и тела. Но удивительно не то, что мужчины изобрели все эти способы угнетения, а то, что женщины всего мира молча согласились с их абсурдными требованиями. Утверждается, что патриархат «промыл женщинам мозги», и поэтому всюду и везде, день ото дня они покорно мирились с угнетением. Автор многих известных текстов о феминизме мисс Шерри Ортнер (Sherry Ortner) называет эту «промывку мозгов» «повсеместным согласием со стороны женщин». Такой взгляд не только сильно преувеличивает коварство мужчин, но и чудовищно унижает женщин. Неужели эти феминистки действительно считают женщин такими дурами? – громогласно вопрошала Фуэнтес.

– Я знал, что должен увидеть Дарлу. Желание встретиться было настолько непреодолимым, что я просто не мог в это поверить. Когда я приехал в Мэдисон, Дарла вылетела из дверей отеля, повисла на мне и глубоко поцеловала. Я растаял, как пластилин, все барьеры исчезли. Мы пошли в номер и на следующие восемь часов снова растворились друг в друге. В физическом аспекте, мы только целовались и смотрели друг другу в глаза, но внутри я чувствовал, что каким-то образом сливаюсь с ней. Отчасти это объяснялось тем, что я влюбился. Но было что-то ещё, чего я раньше никогда не испытывал, по крайней мере по отношению к другому человеку. Мы всё ещё не занимались любовью – только целовались.

– Примерно через семь часов мы поднялись с постели и внезапно поняли, что умираем с голоду. Был час ночи – мы весь день ничего не ели. Я находился на седьмом небе, комната казалась мне какими-то волшебными покоями, а мой ум был совершенно ясным. Мы пошли в круглосуточную забегаловку и поели картошки фри в объятиях друг друга.

– Два дня в номере отеля пролетели как один миг. В первую ночь мы не занимались любовью – интенсивность всего происходящего заставила меня сдержаться. Я чувствовал себя так, будто наблюдал за огромными волнами, обрушивающимися на берег, и одна часть меня хотела броситься в воду, а другая – убежать в безопасное место. Я знал, что такое влюблённость, и знал, что это она, но тут было и что-то ещё, что-то гораздо большее. В нас была любовь, но Любовь была и вокруг нас, она будто соединяла нас в один канал. Я постоянно ощущал присутствие этой силы, и одновременно боялся её.

– В какой-то момент, когда прошло уже довольно много времени, мы решили проверить голосовую почту, чтобы узнать, что происходит во внешнем мире. Дарла сидела со своим мобильным телефоном, бесконечно долго прослушивая сообщения. Когда она закончила, атмосфера в комнате ощутимо изменилась. Я спросил её, всё ли в порядке, и она ответила: нет, не всё. Её бывший бойфренд Билл оставил ей кучу сообщений: он сходил с ума, отчаянно желая поговорить с ней и умоляя её вернуться. Я сказал ей, что подожду в машине, пока они будут разговаривать. «Выйди ко мне, когда закончите», – попросил я.