Смертельная обида - Николай Иванович Леонов

не буду. У нас… у него не принято, чтобы беспокоили.

Роль того самого гонца, приносящего плохие вести, Стасу очень не нравилась. То ли дело Гуров, который обладал талантом коротко и ясно сообщить родным и близким о смерти их друга или родственника. Понятное дело, что у Стаса тоже не было особого выбора, но каждый раз приходилось делать сильное усилие над собой. Вот и сейчас он тянул, но не потому, что трусил объявить Маше о смерти ее шефа, а потому, что хотел узнать о Чернухине как можно больше. Потом уже спокойно поговорить не получится – рулить беседой будут чужие эмоции.

– Давно вы здесь работаете?

– Уже пять лет. Послушайте… Что происходит? С Леонидом Семеновичем что-то случилось?

– Почему вы так решили?

– А вы бы так не подумали? – У Маши дернулся угол рта. – Ну или что-то еще, о чем я не знаю. Но вы же здесь, и не просто так.

– Ну хорошо, – сдался Стас. – Леонид Семенович Чернухин сегодня утром был найден мертвым в своей квартире.

Маша ойкнула и вытаращила глаза. Именно так – вытаращила. А еще приподняла руки, которые до этого держала на клавиатуре. Будто бы собиралась играть на пианино.

– Маша, вы отложите пока что свои дела, – мягко посоветовал Стас. – Поверьте, вам за это ничего не будет.

Пришлось немного подождать, прежде чем Маша пришла в себя. Собственно, новость она пережила достойно. Медленно встала, медленно вышла из-за стола, налила стакан воды и так же медленно его выпила. Повернувшись к Крячко, провела рукой по волосам.

– И что же вы от меня хотите?

– А хочу я, Машенька, вот чего…

Ордера на обыск у Стаса не было. Впрочем, собственно обыск тоже не планировался. Но полистать архив известного на всю страну адвоката Стас, разумеется, хотел.

Машу даже уговаривать не пришлось. Казалось, девчонка на одной волне с полицией и готова помочь любым способом.

– Как он умер? – спросила она, притягивая к себе маленькую дамскую сумочку.

– Колото-резаное ранение в область грудной клетки.

– Ножевое? – деловито осведомилась девушка, вынув из сумки сигареты и зажигалку в блестящем корпусе. – Его что – зарезали?

– Иногда человек справляется и без посторонней помощи, – ушел от ответа Крячко.

– Суицид?

Стас не ответил. Маша протиснулась между тумбочкой и подоконником и, сильно изогнувшись, дотянулась до оконной ручки. Сделав сильный рывок, открыла окно.

– Я понимаю, зачем вы тут, – сообщила она, встав возле окна с сигаретой в руке, что наверняка было строжайше запрещено. – Черт, надо же…

И повадками, и поведением, и вообще своей реакцией на новость о смерти шефа Маша больше напоминала юношу, чем сотрудницу офиса. Даже при всем убранстве, включающем строгий дресс-код и отсутствие таких милых деталей, как сережки в ушах. Ей оставалось сплюнуть в мусорное ведро, чтобы завершить картину, но, слава богу, этого она делать не собиралась.

– Это ведь не допрос? – обернулась она на Стаса, все еще стоящего в середине комнаты.

– Упаси боже.

– Но вы же о чем-то хотели со мной поговорить?

– Расскажите о Чернухине. О его клиентах, об отношениях с коллегами, если что-то знаете. Обо всем. Внезапная смерть без причины не бывает.

– А как он умер? Его убили, да? Просто самоубийство и Семеныч как-то вместе не смотрятся.

– Вы называли его Семенычем?

– В глаза бы не посмела. А за спиной все можно.

Стас выдвинул на середину комнаты стул, снял куртку и повесил на спинку, а потом сел, забросив ногу на ногу. Маша приняла это как сигнал к действию и уселась на подоконник, упираясь одной ногой в край стола.

– Как я уже сказала, работаю здесь пять лет. Пришла сразу после колледжа, но не с улицы. Просто мои предки, когда разводились, обращались именно к Семенычу. Мать меня с собой постоянно сюда таскала. Они же не могли разойтись как нормальные люди, понимаете? Им понадобилось вусмерть разосраться и поделить квартиру и дачу. Матери понадобился адвокат, и она первой нашла его, а потом и отец приперся, но Семеныч ему отказал. Знаете, почему? Потому что у мамы было больше денег, а отец тогда ушел в запой и потерял работу. Родители у меня – бывшие скрипачи, помотались по всему миру с гастролями, заработали кучу бабла. Только мать не пьет, а отец непомерно увлекался спиртным. В итоге дошло до того, что в дрожащих руках не смог смычок держать. Ладно, это фигня. Пусть будет небольшим введением в дальнейший экскурс.

Она бросила недокуренную сигарету в стакан с недопитой водой, легко спрыгнула с подоконника, взвесила в руке чайник.

– Полный. Кофе?

Стас кивнул.

– Не переживайте, у нас хоть и растворимый, но японский. Крепкий, вкусный. Семенычу кто-то подогнал, а он кофе вообще не пьет. Так что перепало мне.

Чайник потихоньку набирал обороты. Маша защелкала мышкой.

– Не до работы сейчас, – заявила она.

– Это точно, – подтвердил Крячко.

На столе появились две чашки и розовая жестяная банка с кофе, каких Стас в наших магазинах и не видел.

– Ну что я могу сказать, исходя из своих наблюдений? – Маша посмотрела в потолок. – А, вот еще. Семенычем его называла мама. Ну так, знаете, по-свойски.

– Она так лично к нему обращалась?

– Нет, конечно. Но я запомнила. Так вот, перед самым процессом о разделе имущества Семеныч подошел ко мне и предложил работу. У него на тот момент уже долго не было ни помощника, ни менеджера, ни секретаря. Привык все делать один, понимаете? Это удобно, конечно, но со временем туго, как я понимаю, он один уже не справлялся. Мне он предложил поработать секретарем. Я даже не думала – сразу согласилась. Зарплату обещал приличную и не обманул. Если нужно, то отпрашиваюсь. Оформление по договору, запись в трудовую идет. Где-то у него есть свой бухгалтер, но я никогда с ним не общалась. По-моему, Семеныч его сюда никогда и не приводил.

Клиенты… Да всякой швали хватало. Обеспеченные. И знаменитости были, да. И просто умные люди. Сюда обычные люди не приходят, им просто не по карману. А вот те, кто с баблом, то вэлкам. Насчет конфликтов с кем-то ничего не могу сказать. Или могу? Блин, не припомню ни одного… Я не замечала, чтобы у него были какие-то враги или даже неприятности. Во-первых, он редко проигрывал, а проигрыш всегда выглядел так, словно он тоже был победой. Я не особо следила за его делами, но иногда мама рассказывала. Он был ей глубоко симпатичен, – улыбнулась Маша. – Во-вторых, он не был скотиной. Сейчас объясню. Слава окисляет, а наличие денег подогревает процесс. Но Семеныч не скурвился. Я ни разу не наблюдала в нем