Кризис самоопределения - Бен Элтон

Да, парочка осторожных возможных романов все же наклюнулась. Буря и Каан немножко пофлиртовали друг с другом, а Себастьян с Рупертом объявили, что они, наверное, “вместе”, но желают не торопиться и посмотреть, как все сложится. К сожалению, даже эти нежные ростки не смогли разжечь интерес аудитории, поскольку ни у одного из участников обеих потенциальных пар не имелось соперников. “Остров любви” выживал или погибал в зависимости от качества #Динамо, жара своих ревностей и предательств. Залипать на ком-то недостаточно – нужно было морочить предмету желаний голову. Но никто из островитян не ревновал ни Бурю, ни Каан с их робким флиртом, ни Себастьяна с Рупертом и их отсроченными перспективами, а потому не было и возможных жертв предательства. Все желали этим четверым добра и считали, что будет “очень клево”, если у них срастется, – вот и весь интерес. Более того, общее настроение среди островитян сложилось такое: лучше всем угомониться по этому поводу и дать людям возможность быть самими собой.

И вот из этого приличного реалити-телевидения не выходит, а потому рейтинги программы рухнули ниже плинтуса.

Хейли предстояло крепко подумать. Необходимо как-то расхлебать эту кашу и вновь сделать программу интересной.

Но сосредоточиться не получалось.

Потому что Годни начал всерьез действовать ей на нервы.

Суперкрутой, оттяжный, похуй-всё-Годни – складывает ноги в “найки” на ее, Хейли, кухонном столе, жрет ее еду, пьет ее вино и оставляет ссаки на полу у нее в туалете. И не опускает сиденье.

Он что, ни одной женщины-комика в глаза не видел?

Любовник-двадцатилетка сердил ее – и к тому же был ей скучен. Невзирая на то что он, блядь, грайм-художник. Хейли хотелось выставить его и из своей постели, и из своей квартиры. Помимо всего прочего, над ее музыкальными вкусами он буквально ржал в машине по дороге на работу. Что, блин, плохого в Тей-Тей?[130] Уж куда веселее и оттяжнее, чем Стормзи[131], это точно.

Хейли решила, что эти отношения следует прекратить. Ей нужна ясная голова и жизнь без усложнений. Тут телепрограмму спасать надо.

Но все сложно. А если его это заденет?

А вдруг у него зашквар начнется?

Она с ним трахалась. Она продолжала с ним трахаться – за отсутствием стратегии выхода – и только-только начала постигать, какую громадную долю власти сдала из-за дурацкой интрижки.

Годни, может, ничего не говорил вслух, однако Хейли чуяла, о чем он думает. По тому, что он больше не старался быть милым. Или чересчур обаятельным. По тому, как он давал ей понять, что секс ему наскучил – как и ее сорокашестилетнее тело. Хейли отчетливо понимала, что Годни чувствует свою силу.

Он на нее хештег затаил, и они оба это знали.

Конечно же, она знала, что Годни лично начхать на #ЯТоже и #НеОК, да и вообще на любой другой хештег. Он был юн, крут и желал оттягиваться, вот и все. По правде говоря, помимо обязательного: “Йо, братва! Больше уважухи женщ-щ-щинам”, – Годни раздражал нынешний фокус на угнетении женщин, как Хейли уверенно казалось. А как иначе? Он молодой черный мужчина из муниципальных жилых кварталов, с силой патриархата знаком не понаслышке: когда патриархат приходил за ним, на патриархате обыкновенно красовался полицейский мундир. Хейли знала, что останавливали и обыскивали его миллиард раз и по крайней мере дважды устраивали трепку. Хейли бывала с ним в разъездах и видела, с каким подозрением и страхом сталкивается Годни просто потому, что молод, черен и мужского пола. Большинство его друзей сидело без работы. Их все еще не пускали в клубы охранники, делавшие вид, будто ничего расового в этом нет. Когда же эти ребята озлоблялись в ответ, их арестовывали, а при аресте шансов оказаться в тюрьме у них было несоизмеримо больше, чем у других. И в тюрьму их отправляли судьи, которые, в отличие от судей в телевизоре, были исключительно белые. Но внезапно жертвы у нас – одни лишь белые женщины из среднего класса, причем в основном, судя по всему, актрисы, облаченные в платья по десять кусков за штуку, на красных ковровых дорожках, с воплями о том, до чего несправедлива жизнь. И, более того, внезапно его самого причислили к угнетателям! Потому что он парень! Хейли знала, что Годни думает по этому поводу, поскольку свое раздражение он иногда выказывал.

– Ну да, изнасилование – жесткач, без вопросов. Я б кастрировал их всех не заморачиваясь. Но если мы с братьями начнем значки на себя цеплять каждый раз, как нас побьют, или работу не дадут, или не заплатят вровень с другими, или не пустят в совет, бля, директоров компании, потому что мы какие есть, – бля! Да нас под этими значками не будет видно, бля!

И, что еще хуже, все это заварилось, как раз когда Годни потихоньку начал оттаивать. Какой-никакой успех обрел. Но, вместо того чтобы использовать это на всю катушку и ебаться до одури, как и полагается по праву рождения любому хипповому парню, у которого трек на Ай-Тьюнз лежит, Годни приходилось все делать с оглядкой, чтобы не огрести #Я-бля-Тоже и не сделаться в одночасье токсичным. Несправедливо. Хейли понимала, что уж кто-то, а Годни Рифмас, молодой черный мужчина из рабочей семьи, – самая настоящая жертва и выживший, неистовее которого не придумаешь.

Как раз выживанием он сейчас и занимался.

Хейли в этом не сомневалась. Не сомневалась, что ее используют.

К этому выводу она пришла, пролистав несколько электронных писем у него в почте во время одного из характерно долгих просеров Годни (в ходе которых он курил траву, игрался с телефоном и всегда забывал включать вытяжку). Ноутбук он оставил открытым, и она по-наглому сунулась. А что такого? Это корпоративный электронный адрес. Она вправе посмотреть. А потому, выяснив, что он не удосужился даже скрыть историю своих поисковых запросов на порнуху, она узнала к тому же, что с самого первого дня в “Острове любви” Годни пользовался своим положением, чтобы развивать свою карьеру музыканта и ведущего. Пытался наработать обширную базу медийных контактов, что его позиция личного помощника при Хейли позволяла, чтобы замутить себе выступление перед камерой – как музыкального ведущего или как автора документалок о “простой” шпане и о том, “как оно в натуре” “на самделе”. Годни Рифмас, очевидно, рассматривал свое положение личного помощника Хейли как не более чем ступеньку к чему-то более привлекательному.

Но никаких предложений не поступало. Интереса выказывали много, но ничего не предлагали. Все ответы – отказы. Несомненно, черные им нужны. Любой компании черные требовались – и срочно, не столько ради положительной дискриминации, сколько ради обратной к обратной дискриминации, из-за которой #СМИБелееНекуда. Неувязка для Годни состояла в том, что все искали черных женщин. Ну очевидно же, правда. Сразу две галочки поставить. Простая арифметика.