Где бы ты ни скрывалась - Элизабет Хейнс

Я не пытаюсь бунтовать. Я знаю, что так нельзя. Я знаю, что он контролирует мою жизнь целиком и полностью. Знаю, это и есть мой бунт. Ему неведомо, что происходит в моей голове, — туда ему нет доступа. Он не знает, что я изыскиваю пути к бегству, он не знает, что у меня появился шанс, единственный. Он убьет меня, если я этим шансом не воспользуюсь. Точно убьет, если я чем-то себя выдам.

Я переписываюсь с Джонатаном. Я написала ему длинное письмо, в ярких красках изобразила свои организаторские способности, преданность делу и мотивацию — все, что угодно, напишу, лишь бы заполучить эту работу. Вообще-то, я не помню, чтобы говорила кому-нибудь о своем желании руководить крупной компанией, но в баре спьяну чего не брякнешь! На самом деле, мне даже не важно, что за должность Джонатан мне предложит, — я душу вложу в нее, лишь бы избавиться от Ли. На прошлой неделе я получила новый паспорт и спрятала его в ящике стола в своем кабинете.

Надеюсь, что с Джонатаном все срастется, иначе я просто сойду с ума. Это моя последняя надежда на спасение… Билеты на самолет я смогу заказать через Интернет. А почту проверяю только на работе. После ограбления ноутбук я так и не купила, то есть к моим записям ему никак не подобраться.

В общем, пусть следит за мной. На здоровье, пусть шпионит сколько влезет, скоро меня здесь уже не будет.

Скоро я буду свободна.

На лестнице раздался грохот, — похоже, Стюарт волочил за собой что-то тяжелое. Я сидела на диване, поджав ноги, пытаясь унять сердце, бьющееся где-то в горле. Когда я услышала его шаги, то решила — пусть сначала поднимется к себе. Занесет вещи, примет душ, выпьет чего-нибудь, что там еще делают люди после утомительной поездки? А может быть, он и думать забыл о том, что хотел навестить меня? Вряд ли, конечно, ведь прошлой ночью мы снова говорили об этом, а из Хитроу он послал мне сообщение, что долетел и едет домой.

И тут я вспомнила про его больное плечо, и меня как ветром с дивана сдуло. Я подскочила к двери, разом открыла все замки и распахнула ее настежь. Он только-только добрался до площадки.

Стюарт немного запыхался, а у его ног, как чучело доисторического чудовища, лежал рюкзак.

— Боже! — выдохнул Стюарт. — Чертовски тяжелые, это книги.

— Книги? Откуда ты их взял?

— Книги моего детства. Забрал у Рэйчел из гаража. Не ожидал, что они столько весят.

Я посмотрела на рюкзак:

— Помочь тебе дотащить его наверх?

Стюарт не ответил. Он выглядел таким потерянным, как будто забыл, зачем вообще сюда пришел. Потом он сказал:

— А мне можно зайти?

Я кивнула и отступила в сторону, пропуская его. Он так и оставил рюкзак на площадке.

Я закрыла за ним дверь, заперла замки, задвинула засов и начала процесс проверки. И считала как можно быстрее. Я не могла допустить ошибок. Стюарт молча стоял за моей спиной.

Наконец он не выдержал:

— Кэти, ну хватит уже. Это просто пытка какая-то!

— Я и так спешу.

— Серьезно. Умоляю, прекрати. Дверь заперта, чтоб ее!

— Чем больше ты будешь мне мешать, тем дольше это будет продолжаться.

Он замолчал, но, видимо, считал вместе со мной, потому что, когда я закончила тур, подошел и обнял меня сзади за талию.

Я тупо поглядела на его руки, сжимающие мой живот, потом медленно повернулась в его объятиях и заглянула ему в глаза.

Стюарт смотрел на меня со старательно-непроницаемым видом.

— Ты что, нервничаешь? — спросила я.

Он усмехнулся:

— Что, так заметно?

— Не надо, — сказала я и поцеловала его.

После первого поцелуя дело пошло на лад. Мы отправились в спальню. Он начал раздевать меня, но сразу запутался в лямках и застежках. В результате я сама быстро разделась и нырнула в постель.

В спальне было практически темно — лишь из гостиной проникал слабый свет, — но я все равно покрылась холодным потом при мысли о шрамах. Наверняка он чувствовал их, когда его руки скользили по моей коже, но он ничего не сказал. Он чувствовал их, когда целовал мое тело, ласкал его губами и языком. Но не сказал ни слова.

Я не думала об этом, я удивлялась — мое тело вдруг снова обрело чувствительность. Я чувствовала каждый его поцелуй, каждое прикосновение. Обычно там, где шрамы, кожа у меня или чешется, или вообще ничего не ощущает — врачи сказали, что там повреждены нервы. Но ласки Стюарта, видимо, разбудили эти спящие нервы. Так странно, удивительно и волшебно! Как будто мне подарили новую кожу.

Джонатан позвонил вчера на мобильный. К счастью, никого из сотрудников рядом не было. Наш разговор напоминал интервью, но я знала, что это чистая формальность, — по большому счету мы уже договорились. Голоса его я не помнила, даже не очень помнила, как он выглядит. Я старалась не нервничать, но все равно немного заикалась. Расхвалила себя как могла — вроде это сработало. Он сказал, что вначале наймет меня на три месяца; если все пойдет хорошо, мы продлим контракт. Он заказал мне билеты и выслал по электронке расписание полетов; билеты ждали меня в аэропорту.

Вечером я поговорила с начальницей, объявив, что через две недели ухожу в отпуск за свой счет на год. Она ужасно расстроилась. Я ее понимаю — теперь ей придется в срочном темпе подыскивать мне замену. Я успокаивала ее, вздыхала и делала грустное лицо, но сердце мое пело от счастья.

После работы я пошла в город, что теперь случается со мной нечасто. Мне надо было поменять фунты на американские доллары, однако я не могла открыто пойти на почту, поскольку боялась, что Ли следит за мной. Он должен был работать сегодня, но, по-моему, большую часть рабочего времени проводил, прячась от меня в подворотнях. Довольно часто, впрочем, он выходил из своих потайных мест, чтобы я могла заметить его: в результате мне стало казаться, что он постоянно мелькает в толпе.

Я зашла в аптеку «Бутс», сделала вид, что рассматриваю упаковки с тестами на беременность (если где-то спрятался и следит за мной, пусть тоже немного помучается!), а потом проболталась с полчаса в отделе косметики.

Мой самолет вылетал в пятницу, 11 июня, в 4 часа дня; в последний раз я должна была появиться на работе в четверг, за день до вылета. Я решила купить чемодан, спрятать его в офисе и потихоньку перетаскать кое-какую одежду и ценные мелочи на работу, чтобы Ли ни о чем не догадался. Позади моего кабинета был устроен небольшой чулан, — по счастью, кроме меня, туда никто не заходил. Конечно, и это был риск, но здесь я ничего не могла поделать.

Я решила взять только самое необходимое — докуплю что надо в Нью-Йорке.

Конечно, жалко было оставлять нажитое честным трудом барахло, но что делать! Забирать больше было рискованно. Я надеялась, что американской зарплаты хватит на выплату ренты еще за три месяца, а потом приеду за остальными вещами и отдам ключи хозяевам. Хорошо бы к тому времени Ли забыл меня и шел дальше своей дорогой.