Битва за небо - Максим Сабайтис

Во дворе мариенбургской психотехнической школы построили и тут же разрушили одиннадцатую снежную крепость. Защитники крепости проявили чудеса храбрости, но заметно уступали атакующим по части Мастерства. Борис наконец-то показал, на что способна невзрывающаяся воздушная шуба, – его атака походила на локальный буран. В радиусе пары шагов от ученика кружилось такое количество снежинок, что разглядеть самого Бориса было не под силу никому из защищающихся. Лишь под конец боя Аркадий, один из младших учеников, ухитрился при помощи вольта повредить что-то в психотехнической шубе. Вырвавшаяся из-под контроля стихия разметала солидный фрагмент стены и обрушила последнюю башню, возле которой Ксения с упоением наседала на обороняющегося Пашку. Чувствовалось, что при желании Пашка мог бы воспользоваться способностями хронократора, ускорить течение собственного времени и атаковать сам, но с недавних пор Поликарп Матвеевич настаивал на том, чтобы этим своим талантом Пашка пользовался как можно реже.

Когда башня накренилась и стала напоминать пизанскую, Ксения завершала серию коварных приемов, долженствующую проделать брешь в защите Пашки.

– Поберегись! – выкрикнул Борис из эпицентра воздушной волны.

– Падает! – проорали младшие ученики.

Поликарп Матвеевич взмахнул мечом, отбрасывая своей Воздушной Ловушкой большую часть снежных блоков башни.

Ксения занесла над головой вольт, но тут ее подхватило, завертело и вытолкнуло в сторону. Спустя секунду, если не меньше, на то место, где она стояла, обрушилась добрая треть остатков башни.

– Бой окончен! – Голос сэнсэя, усиленный Мастерством, разнесся по дворику. – Все подходят к крыльцу. Будем заниматься анализом.

– Извини, – смущенно пробормотал Пашка, подходя к упавшей в сугроб девушке и помогая ей подняться.

– Извини? – Ксения попыталась вчитаться в Пашкины Намерения, но там фонило смущением и все остальные чувства были смазаны.

– Я нарушил запрет сэнсэя, ускорился и применил Воздушную Ловушку, – признался Пашка, опуская глаза.

Ксения вспомнила, как ее отбросило в сторону. Комбинация ускоренного личного времени и Воздушной Ловушки позволяла создавать потоки высокой плотности, но до этого момента она с таким приемом не сталкивалась, тем более – не испытывала его на себе.

Горечь поражения, особенно такого несправедливого, заставила девушку закусить губу и сжать руку на вольте.

Реванш. Немедленный реванш. После того как последствия одного-единственного поражения стали вмешиваться в сны и занятия футуроскопией, Ксения не собиралась откладывать ответный поединок в долгий ящик. Скажет свое слово сэнсэй, будет время для отдыха и саморазвития – вот тогда Пашка узнает, каково сражаться с девушкой, жаждущей отмщения.

– В следующем сражении, Борис, – начал Поликарп Матвеевич, когда вокруг него образовался тесный полукруг подростков, – ты не будешь пользоваться Воздушными Ловушками. Всеми типами Ловушек, не только своим изобретением.

Борис поклонился сэнсэю, хотя в его Намерении сквозило недовольство.

– Злоупотребление одной разновидностью Мастерства ведет к ущемлению другой или – если бой настоящий – к гибели, – пояснил Архипов. – Возьмем сегодняшний случай. Будь ты чуть внимательнее к Намерениям окружающих, Аркадию не удалось бы так эффектно разрушить твое творение. Тебе же, Аркадий надо задумываться о последствиях своих действий. Систему Бориса ты разрушил, но защититься от ее фрагментов не успел, потому и угодил по уши в сугроб.

Упоминание о сугробе заставило Ксению покраснеть. Сейчас, конечно, достанется и ей. Увлеклась атакой, не уследила за Пашкиным Намерением. А то, что в ускоренном времени это Намерение практически невозможно прочитать, сэнсэй обязательно забудет. И, между прочим, будет прав, поскольку ей следовало узнать о переходе Пашки в ускоренное время заранее, по тому же проклятому Намерению. Как назначит сэнсэй десять дополнительных часов самосозерцания, придется распрощаться с мыслями о прогулке по гатчинскому парку, который она за месяц с лишним уже успела полюбить.

– Теперь твоя очередь, Павел. – Поликарп Матвеевич старался всегда называть учеников полными именами, пускай и без прибавления отчества, которое обязательно появлялось в его речи сразу после сдачи учеником экзамена на подмастерье.

– Ты нарушил мой запрет. – Голос сэнсэя был суров, Намерение грозно.

Все в школе знали за сэнсэем страсть к театральным эффектам, а потому притихли в ожидании наказания за проступок.

Поликарп Матвеевич выдержал паузу, пробежал взглядом по ученикам.

– Этот запрет был введен для того, чтобы ты не злоупотреблял своими способностями. – Сопровождая каждое свое слово искусственным эхом, сэнсэй приступил к уроку. – В ускоренном времени побеждать легко. Ты быстрее остальных, а потому у тебя не возникает потребности тренировать свою естественную скорость, оттачивать фехтовальную технику и так далее. Но Мастерство приходит и Мастерство уходит. В настоящем бою тебе может встретиться соперник с таким же талантом, что и у тебя. Ты можешь оказаться слишком усталым для ускорения, или же обстоятельства будут против тебя – потребуется именно техника, а не скорость. Для того чтобы ты не повторил судьбу большинства хронократоров, выходящих из учебных заведений, тебе, Павел, придется иногда забывать о своем таланте или даже специально его подавлять.

Ксения осторожно повернула голову и краем глаза посмотрела на Пашку. Подавлять свой талант ей приходилось с той минуты, как она очнулась после многодневного обморока. Сразу же в голову полезли совершенно неуместные мысли о Николае, о футуроскопическом барьере, скупое описание которого таки удалось найти в психотехнической литературе, о том, что сейчас в Сан-Франциско стоит ночь, потому как это совсем другое полушарие и вообще – Новый Свет.

– Принимать во внимание тот факт, что сделано это было с благими намерениями, – говорил тем временем сэнсэй.

Ксения сообразила, что отвлеклась, но самый конец фразы сумела поймать. Благие намерения? О каких еще намерениях…

Память услужливо подбросила картину падающих снежных блоков. Если бы Пашка не ускорился и не оттолкнул ее Воздушной Ловушкой, остатки башни свалились бы прямо на нее. Во время осады девятой снежной крепости подобным образом пострадал Илья, его откопали моментально, но ушибы вывели его из строя на целую неделю. Семь дней упражняться в самосозерцании Ксения вряд ли бы смогла. Без активных боевых упражнений она засыпала не так крепко, как ей хотелось, – чтобы без снов, без этих тревог за непутевого Кольку, который впутался в государственные интриги и теперь мог в любую минуту погибнуть у нее на глазах. Проклятый футуроскопический барьер, он же горизонт событий, как называлось это явление в книге, не давал возможности заглянуть в будущее Николая дольше чем на несколько дней. Профессор же на вопрос о том, что случится с этой невольной связью, после того как горизонт событий доберется до настоящего времени, пробурчал что-то невразумительное и велел вести дневник наблюдений – для будущих ученых.